Леди и медведь - Анна Григорьевна Владимирова

не возьмет. — Он понизил голос. — Честно говоря, мне стоило трудов уговорить Валдиса остаться после всего. Он был возмущен тем, что ты обвинила его…

Я потеряла дар речи. Люди, которе знают меня всю жизнь, не поверили мне. А Богдан ни на секунду не поставил мои слова под вопрос. Он сразу меня сцапал и попытался увезти из этого глэмпинга. Человек, которого я знаю всего ничего, мне поверил.

Я так и просидела на крыльце, пока за воротами не послышался шум машины. Медвежонок вес это время игрался во дворе с песком, бегал между деревьев и с упоением грыз мои руки.

— Ты чего сидишь на улице? — нахмурился Богдан, проходя внутрь с пакетами и закрывая калитку ногой. — Так и не написала, чего хочешь на обед.

Я поднялась, чтобы помочь ему, но он насторожился:

— Что случилось?

Вот. Тот, кто меня не знает, сразу чувствует, что у меня — случилось. Я опустилась обратно и обняла себя руками, зябко ежась.

— Я имела потрясающую беседу с мамой. И с Миртовым. — Я опустошенно вздохнула и покачала головой. — Мне никто не верит. Кроме тебя.

— Что за бред? — возмутился он. — Мы же говорили вчера с Миртовым…

— Утро вечера мудренее. Ему проще мне не поверить. Может, и потаскал Мшетовича за шкирку, повозил мордой, пригрозил Прокуратурой, тот и покаялся… Ты был Прав, Богдан. Изначально. Когда сомневался в том, что мне поверят. Миртов — козел. А я-то думала… Дура…

Богдан сел рядом и притянул к себе.

— Ты не дура. И у тебя снова температура. Пошли в дом? Время обедать и лечиться.

Я шмыгнула носом, впервые чувствуя, что могу по-настоящему положиться на кого-то. Или мне так хочется. Мне очень хочется положиться на Богдана. Он… не такой как все. И не делает ничего особенного из того, что он — особенный.

— Что думаешь? — спросила я, усаживаясь за стол.

Он вздохнул.

— Ты можешь вернуться к прежней жизни, а я останусь при тебе охранником, только с пушкой на этот раз, — напряженно начал он. — Соблюдать меры предосторожности придется какое-то время…

— А, может, Миртов и прав, что так себя повел? — вырвалось у меня. — Он отводит угрозу от меня тем, что не верит. Нам же проще…

— Может…

— Я уволюсь.

— Хороший план.

— Ты не договариваешь будто…

Богдан помолчал некоторое время.

— Вадик тебя ищет. Может, для вида, конечно. Мол, беспокоится, а то ж его сестра с рецидивистом уехала…

Но тут на столе завибрировала моя мобилка, и я удивленно констатировала:

— Миртов. Снова.

— Ответь, — попросил Богдан и подошел ближе.

— Аля? — послышался голос Анатолия Михайловича в трубке. — Прости, что не предупредил, но я как раз был с Валдисом в кабинете, и мне нужно было его убедить, что все в порядке. Мы сейчас с Аллой Дмитриевной перепроверяем отчеты, а Игорь вытаскивает из базы удаленные файлы…

Я снова потеряла дар речи, а сердце забилось от волнения. Игорь — наш сисадмин, а Алла Дмитриевна — горой за Миртова, эта скорее съест компьютер с клавиатурой, чем предаст его. Анатолий Михайлович продолжал:

— Вы в безопасности с Богданом?

— Да, мы… где-то за городом.

— Он у тебя — умный мужик, маме твоей же не сказали адреса?

— Нет.

— Вадик тебя ищет. Я нанял следователя, и за Вадиком следят. Версия пока такая, что он должен из штанов выпрыгнуть, но найти тебя. Будь на связи. Ситуация разрешится в течение недели, думаю.

— Поняла. Хорошо, — пискнула я.

А когда мы попрощались, я ошарашено подняла взгляд на Богдана. Он спокойно кивнул:

— Ну, вот. Значит, все движется в нужную сторону. Вадику кабзда. По-любому.

40

Казалось, все должно бы наладиться. У Алины, наконец, появилась поддержка в лице Миртова, и она расслабилась. Даже температура больше не поднималась. Мы пообедали, и она пожелала выйти на крыльцо подышать воздухом. Но я смотрел, как она играется с Медвежонком, и мрачнел все больше. Мне нужно ей как-то рассказать. Чёрт, но как? Мы хоть и решили встречаться, она все равно держит дистанцию. То ли после вчерашнего, то ли вообще не привыкла к отношениям. Мне хотелось усадить ее к себе на колени, но она уселась рядом на ступеньку. И, чтобы не грузиться, я направился в хозпристройку провести инвентаризацию инструментов и прикинуть, чем на участке стоит заняться в первую очередь.

Не могу я ей сказать: «Алина, я медведь». Так делают только мудаки, которые закрывают потом девушек у себя в берлоге и не дают выбора. Москвички с приданым, конечно, в последнюю очередь так рискуют, потому что комитет по регистрации союзов не одобрит такой вариант, и оборотню придется отвечать головой за присвоение такой девушки. У меня, кстати, близкий к этому случай. Если Алина не сообщит комитету с улыбкой, что сама за меня замуж собралась, кашлять мне в газовой камере…

— Богдан.

Я обернулся на дверной проем и увидел Алину.

— Как ты тут видишь что-то в такой темноте? — удивилась она. — Тебе звонит друг.

И она протянула мне мобильник. Действительно, звонил Капа.

— БДСМ! — вдруг заорал он в трубке, стоило мне принять звонок. — Не смей, понял меня?! Не…

Послышался звук глухого удара. Шерсть на загривке встала дыбом, а потом я услышал голос Сивого.

— Привет, Богдан, давно не виделись.

— Ты — трус, Сивый, — прорычал я почти натурально. — Я тебе глаза выцарапаю…

— Почему же трус? — усмехнулся он. — Я как раз решил принять твой вызов. Понимаешь, Богдан, от меня никто не уходит просто так. И ты не будешь первым. Хочешь увидеть своего друга живым, приезжай на стрелку. Координаты я тебе сброшу. Сегодня в десять.

Я слушал какое-то время гудки в трубке прежде, чем вспомнил, что Алина все ещё стоит рядом. И, кажется, она слышала достаточно.

— Что случилось? — потребовала она.

— Пошли в дом, — подхватил я ее под руку и повел к крыльцу.

— Богдан, я слышала все. У тебя проблемы. Твой друг в беде?

— Именно, у меня проблемы…

— Нет, — вырвалась она из моей хватки, — это