Ну, здравствуй, жена! - Татьяна Геннадьевна Абалова

более сейчас, когда нет ни звезд, ни месяца, лишь тяжелые тучи ползут вниз по склонам.

Изегер, размышляя об опасности непогоды в горах, не одергивал себя, не спрашивал, с чего вдруг такая забота о бездарной девчонке, хотя совсем недавно шептал ей: «Иди и убейся!». И мыслей таких больше не было.

 

Трактир встретил шумом голосов, спертым винным воздухом и чадом от очага, где жарилась целая свинья.

- Й-я-хо-хо! Любил милорд,

Любил одну молодку!

Й-я-хо-хо! Имел жену,

Имел жену уродку!

Ее сынок таким же был,

Но он наследник все же!

А брат-бастард красавцем слыл,

Для них - не вышел рожей!

Не важно, кем родился ты,

Коль вышел из народа,

Запрячь желанья и мечты,

Гни спину на урода!

Нестройное пение сопровождалось грохотом кружек, которыми лихие ребята с упоением стучали по столу. В центре, там, где специально для плясок очистили небольшую площадку, гремели башмаками двое: стражник, что сдал смену еще утром, и раскрасневшаяся Эрдис. Ее юбки так и взлетали, открывая жадному взору зрителей ноги в новых ботиночках, сделанных из вывороченной оленьей кожи и украшенных золотыми пряжками. Чисто эльфийская работа. Ох, и отстукивали те каблучки дробь - любо-дорого послушать!

 

Вошедшие друг за другом люди вместо того, чтобы скинуть намокшие от дождя плащи, напротив - еще больше надвинули капюшоны на лица. Это желание оставаться неузнаваемыми заставило трактирщика приглядеться к новичкам. Его наметанный взгляд сразу определил, что одним из гостей был рослый мужчина, который несколько замешкался у двери, дожидаясь, когда найдет себе место вошедшая первой хрупкая женщина. И только когда она, в нерешительности постояв у стойки, двинулась к столу, возле которого осталась лишь одна скамья (другую перетащила к себе шумная компания), здоровяк, опровергнув все ожидания трактирщика, занял место в противоположном темном углу.

- Иди, обслужи, - кинул хозяин забегаловки жене, указав ей на гостью, а сам направился к таинственному незнакомцу.

- Кремвиль, пиво или вырви-глаз? - он специально назвал местный вид самогона, приезжий из дальних краев ни за что не понял бы, почему ему предлагают вырвать глаз.

- Воды и кьярву, - произнес незнакомец.

- Слушаюсь, господин, - низко поклонился трактирщик, узнавая милорда. Он частенько заказывал кьярву - странный вид курева, чей рецепт остался в наследство от урийцев, некогда обитавших на этом берегу реки. Кьярва была настолько сильна, что незнающий мог упасть замертво, вдохнув лишь раз чуть сладковатый дым. Зато тот, кто сумел сделать две-три затяжки, на несколько часов обретал острый глаз и слух, а сам становился незаметным для чужого взора. Дым кьярвы словно прикрывал его, искажая пространство. Недешевое удовольствие.

Поговаривали, что трактирщик, умеющий готовить кьярву, продал душу Валааху, но многие утверждали, что он был в дальнем родстве с урийцами. Иначе откуда ему знать их тайный рецепт?

 

- Чего изволишь заказать, милочка? - когда над ухом заворковала жена трактирщика, Юлька вздрогнула.

- Кремвиль, пожалуйста. И дюжину леденцов с собой.

Михайка давно все запасы сгрыз, и Юле хотелось его порадовать.

Когда на стол поставили бутылку и стакан, Юля подняла глаза и, краснея от стеснения, произнесла:

- Напомните, пожалуйста, какие слова я должна произнести, чтобы кремвиль не пачкался?

- Милая, пей спокойно! - улыбнулась женщина, протягивая Юле пакетик с леденцами. - Мы сразу над всей бочкой заклинание шепчем. Не надеемся на шаткую память выпивох. Иначе половина трактира ходила бы с зелеными рожами. Ой, пресветлая Афарика, прости меня, глупую! Мой язык мелет, что хочет, а бедная головушка за ним не поспевает...

Вздохнув и покачав «бедной головушкой», хозяйка отошла.

 

Когда Юля махом выпила кремвиль, капюшон соскользнул и открыл ее лицо.

- Люди добрые, посмотрите, кто к нам пожаловал! - резкий выкрик заставил всех присутствующих повернуть головы в ту сторону, куда указывала разгоряченная танцами Эрдис.

Юля от неожиданности икнула и рассеянно огляделась. На многих «рожах» выпивох читалось недоумение. Ну сидит себе девушка, попивает кремвиль, чего на нее глазеть?

- Это же полоумная из нашего замка! Глядите-ка, научилась пить кремвиль так, чтобы не изгваздаться! - было понятно, что и сама Эрдис как следует приложилась к хмельному напитку.

 

«Блин, что теперь делать? - запаниковала Юлька, видя, как кривится в недоброй усмешке лицо служанки. - Трусливо сбежать или прикинуться дебильной - глупо улыбаться и пускать слюни?»

Но кремвиль, видимо, уже возымел свое действие, поэтому Юля спокойно, даже как-то расслабленно (чем немало себя удивила), произнесла:

- Еще одно слово, и я отрежу твой язык, - она закинула ногу на ногу и отодвинула край юбки, чтобы всем вокруг было видно ее щиколотку. Одобрительный ропот стал свидетельством того, что нож, покоящийся в дорогих ножнах, оценили. Дева-воин Картора знала толк в оружии.

- Матушка-заступница! Так милордова приживалка головорез, а меня заверяли, что и комара не обидит! - Эрдис театрально хлопнула себя по бедрам. Ее распирало. И было от чего. Который день Изегер избегал ее, хотя раньше всегда находил время для утех. А еще Зайрис не без ехидства намекнула, что видела, как милорд поздней ночью топтался на пороге западного дома. «Неужто эта костлявая встала на моем пути?»

- И на это хватит сил, если продолжишь каркать, - все так же тихо произнесла Юля, хотя ее слышали даже в самом дальнем уголке трактира, в котором не часто случались бабские бои, все больше мужики силой мерились.

- Так ты же тростиночка, которую я переломаю одной рукой! - Эрди показала, как она ломает о круглое колено невидимый прут. Ее груди при этом неслабо колыхнулись. Народ затаил дыхание.

- Смотри, как бы от той тростиночки щепа не отскочила. Кому потом кривая нужна будешь?

У Эрди все внутри клокотало.

- Держите меня, иначе я сейчас ей все волосы выдеру! - визгливо выкрикнула она и раскинула руки, предлагая народу не дать свершиться беде. Народ же не поддержал инициативы и хватать за руки не стал. Он, как всегда, жаждал зрелищ.

Юля засмеялась в голос. Ну, действительно, было смешно смотреть, как Эрдис застыла словно регулировщица на перекрестке. Еще бы в каждую руку по флажку дать.

На соперницу здоровый смех подействовал оживляюще: она с чувством поплевала на ладони, готовясь устроить наглой «приживалке» обещанную головомойку.

Юльке ее намерения не понравились. Она слабо представляла, как сможет противостоять сопернице, которая в два раз шире ее.

Между тем на стол гостье поставили целый кувшин кремвиля. То ли хотели подлить масла в огонь, чтобы у нее прибавилось хмельных сил, то