По праву крови - Ксения Родионова

лопаток заставило меня вздрогнуть, даже после контакта с кожей паста не нагревалась, возможно, то был эффект от трав в составе. Постепенно рука Элизы приобрела необходимую уверенность, и мазки кисти стали более четкими. Моррет подалась вперед, стилет прыгал из одной руки в другую со скоростью броска змеи. Я усмехнулся в ответ на её жадный взгляд.

Она не отказала себе в удовольствии представить, что бы сделала со мной, будь у неё шанс. Мне даже не нужно было лезть в её голову, чтобы понять истому и похоть, бурлившие в ней. Эта женщина обладала складом ума и повадками, скорее свойственными для хищника-мужчины, и никогда не упускала шанс насладиться плотью других.

Мои же глаза были только на Демаре. Анна наблюдала за процессом с холодной исследовательской рассудительностью и, когда Элиза закончила со мной и повернулась к ней, та молча сняла рубашку и прижала к груди. Воздух наполнится ароматами полыни, металла и резким запахом кислот. Проекция над столом подрагивала и покрывалась рябью, в её голубоватом свете кожа Анны казалась мраморной. Элиза приступила к нанесению сигила на её спину, Анна закрыла глаза, погрузившись в свои мысли.

(Уже сбегаешь, Демаре? Рано. Посмотрим, как ты будешь петь, когда мы закончим.)

— Капитан, а чего не использовать простую манифестацию-то? — вдруг поинтересовалась Моррет, выдернув меня из раздумий. — Зачем вся эта морока с травами?

— Потому что для манифестации такого Потребуется феноменальная память, которой нет даже у тебя, лейтенант, — снисходительным тоном ответил я. — Травы служат проводником. Мне напомните тебе основы?

Моррет отмахнулась:

— Все эта алхимическая чушь меня никогда не интересовала. Что толку в этих цветочков в бутыльках, когда реальная сила в увесистом ударе?

— Знаешь, Моррет, иногда мне кажется, что природа ошибочно наделила тебя столь милыми чертами. С твоим умом, ты должна была родиться мужчиной.

(Природа, конечно, отыгралась на тебе по полной, лейтенант.)

— Всё готово, капитан, — пролепетала Элиза, аккуратно откладывая кисти и миски с пастой. — Теперь… хм… — она, нахмурившись, погрузилась в записи, чтобы проверить последовательность. — Теперь нужно активировать круги и… эм… обменяться кровью друг друга.

— Слышала, Демаре? — я с усмешкой кивнул ей, вздёрнув подбородок. — Пора. Ты активируешь мой круг, начиная со знака в центре, затем я зажгу твой.

Анна лишь пару раз моргнула. Я расположился так, чтобы она могла видеть мой сигил. Теплая волна пробежала во все стороны из центра спины, стоило ей направить в него силу. Линии круга стали прогреваться. Я заступил позади Анны и активировал круг на ней, после чего отбросил свой камень силы в сторону, на случай если бы он создавал помехи. Пальцами поманил Элизу с уже готовым скальпелем, она послушно подскочила ко мне, я взял Анну за руку и аккуратно проколол подушечку её безымянного пальца. Она даже не вздрогнула, алая капля почти мгновенно набухла на коже. Мои губы сомкнулись вокруг её пальца. Металлический вкус быстро перешёл в почти обжигающее тепло. Сердце понеслось, как в приступе паники, с неприятной интенсивностью и частотой. Я спешил надрезать свой палец, и лезвие вошло слишком глубоко, когда рука дернулась. Не замечая боли я протянул руку Анне. Она своими пальцами смазала рубиновую субстанция и коснулась ими губ. Потребовалось лишь короткое мгновение, чтобы мир вокруг взорвался фрагментами звуков, красок и болезненно контрастных ощущений от холода до жара, от влаги до иссушенности, от мягкости до острой колкости — на наши тела обрушилось всё и сразу. В центре водоворота этих разрывающих крайностей и вдруг с четкой ясностью увидел. Нет. Скорее испытал. Его. Источник. Концентрация силы. Поглощающая тьма и ослепляющий свет. Оно перепрыгивало из одной формы в другую: то человек с искаженными пропорциями, то смесь зверей с рогами и щупальцами, по сгусток тени, то шар света. Казалось, оно изучает меня сотнями глаз, которых не имело, и тысячами ушей повсюду и нигде. Оно пыталось… понять? Проверяло меня? Изучало? Адаптировалось?

Всё схлопнулось, когда ледяной холод разлился по венам. Будто тихий шепоток зазвенел в моей голове. Я не разбирал слов, их там не было, но было понимание. Оно согласилось.

Твёрдая реальность пола возвращалась постепенно из крошечной точки на камне, к которому я, похоже, основательно приложился. По спине текло что-то тёплое. Глаза неохотно фокусировались на пульсирующей комнате: Моррет крепко держала за руки Элизу, уже серую и трясущуюся, как лист на ветру, Анна с тихим стоном пыталась соскрестись на четвереньки, сигил на её спине сильно кровил, словно линии прорезали острым металлом, в проёме распахнутой двери с выпученными от ужаса глазами появился Чан, его быстро оттеснил Гловер, а за ним — до моего воспаленного слуха долетело мерное клак-клак — не спеша просачивался Дирак.

(Великолепный катарсис!)

Я поднялся. Сила курсировала во мне яростным потоком. Никакой камень не мог содержать столько мощи. Не только моя собственная энергия, но и, полагаю, энергия Анны теперь бушевала во мне. Я прикрыл глаза и со стоном насладился этим ощущением власти.

— Капитан Кирон, — ледяной тон Гловера вырвал меня из блаженства. — Вы ослушались прямого приказа!

— И сохранил вам кучу времени и ресурсов, — ответил я, встретившись с ним взглядом.

Ни один мускул не дрогнул на его лице. Я успел заметить, как спешно он возвёл барьер в своём сознании, видимо, опасаясь, что я полезу к нему в голову. И небезосновательно, надо признать. На Дирака я старался не обращать внимания, хотя его насмешливо-презрительный взгляд и прилип ко мне, как голодный клещ.

— Капитан?

Моррет указала взглядом на медичку, я коротко кивнул. Тиски хватки лейтенанта разжались, и Элиза сразу бросилась к Анне. Пока целительница колдовала над её спиной, пытаясь заживить кровоточащие линии сигила, я совладал с собственной нестерпимо режущей болью и, высоко подняв голову, приготовился встретить любое наказание от генералов. Дирак с интересом патологоанатома на вскрытии водил взглядом от одной детали камеры к другой, азарт всё чётче проступал на его лице. Зато Гловера можно было бы спутать со статуей, настолько неподвижным он оставался, видимо, взвешивая и просчитывая все ходы. Наконец, его тихий размеренный говор прошелестел под сводами камеры:

— Через два дня состоится совет с наместниками. Капитан Кирон обязан прибыть на совет с полным отчётом.

Он с достоинством развернулся. Неторопливый стук каблуков его сапог удалился по коридору.

Дирак остался. Он перевалился на больной ноге и сделал шаг в мою сторону. Ненависть полыхнула во мне быстрее, чем я успел проконтролировать