Император на измене - Марина Эльденберт

Она в одно мгновение замерла. От расслабленности и близости не осталось и следа.

– Нет. Никаких, – ответила она и попыталась вывернуться из его рук. – Мне нужно в ванную комнату.

Дориан мысленно выругался, но не позволил ей сбежать. Сграбастал ее в объятия, прижал к себе.

– Сначала ответь, как тебе идея? Отпуск, в котором будем только ты и я.

– Идея мне нравится, – ответила она. Правда, уже не с таким энтузиазмом, как во время их жаркого пробуждения.

– Что не так, любимая? – спросил Дориан напрямик. Слова сорвались с губ легко, словно он произносил их множество раз до этого. Но император не стал разбираться с тем, не слишком ли он торопится. – Ты не хочешь в отпуск? Или… не хочешь в отпуск со мной?

От такого предположения он сам помрачнел.

– Я хочу, просто… – Она замерла, словно подбирала слова. – Я еще не до конца понимаю, что между нами сейчас, я не думала, что… что это когда-то случится.

– Случится – что? – уточнил он.

– То, что случилось, – уклончиво отозвалась она. – Дориан, уж прости, но я не представляла, что ты будешь меня называть «любимой», и я пока не знаю, что с этим делать. С этим и с тем, что чувствую я. Но я хочу узнать.

Жена внимательно посмотрела на него.

– Хочу во всем этом разобраться. Поэтому если ты предлагаешь отпуск, я согласна.

Много-много тепла разлилось в его груди. Он быстро чмокнул ее в губы, чтобы избежать соблазна снова ее соблазнить. Его императрица права: даже для демонической регенерации ей нужно немного времени.

– Тогда беги в ванную, – сообщил он, – а я прикажу нас собрать.

– Прямо сейчас? – вскинула брови жена.

– Мы и так потеряли много времени, – напомнил Дориан, улыбнувшись одним уголком губ. – Поэтому прямо сейчас – самое подходящее.

–43-

Алена

Что это вообще было, я понимаю смутно. Точнее, понимать то понимаю, но никак не могу уложить в голове, как это произошло. Как из мужчины, от которого хочется по-быстренькому сбежать и подальше, Дориан умудрился превратиться в настолько близкого? Да еще и сказануть то, что сказал!

Любовь? Нет, я не из тех циничных женщин, которые ни во что не верят. Я в нее очень даже верю, больше того, я считаю, что на любви держится этот мир… точнее, все миры – насколько я теперь знаю, он не один. Но при этом Дориан – и любовь?

Мужчина, с которым я познакомилась, пожалуй, был последним, кто мог быть в таком замечен. И дело было даже не в Айседуре, не во вседозволенности и не во всеобщем внимании, которое у него было с рождения, просто в нем было вот это вот… я даже не знаю, как это назвать. Глубокое наплевательство на все, что не касается власти.

Интерес к жене? Да, пожалуй он у него возник. Как раз потому, что он не смог ее получить сразу, а раньше все получал. Но сейчас Дориан даже вел себя по-другому. Разговаривал по-другому. Он за мной ухаживал. Не говоря уже о том искреннем разговоре в его кабинете.

Кажется, я запуталась окончательно. В том, что происходит. В том, что чувствует он. И уж тем более в том, что чувствую я.

Ладно хоть собираться не надо было самой, к тому моменту, как я наконец-то оделась (и не чтобы тут же раздеться), в моей комнате уже стояло семь полностью собранных чемоданов. Семь! На одном из которых восседал Зверь и грыз ручку.

Когда я с час назад вернулась в свою комнату, справедливо рассудив, что душ лучше принимать подальше от мужа, меня обрычали, обверещали, а после тяпнули за ногу, явно выражая свое недовольство тем, что я не пришла ночевать.

Сейчас же Зверь явно намекал на то, что он едет со мной, и точка. Потому что когда за багажом пришли слуги, а Талия попыталась отцепить его от чемодана, он так клацнул челюстями, что девушка едва успела отдернуть руку. Еще и обшипел ее, и дыхнул огнем.

– Ты почему себя так некультурно ведешь? – поинтересовалась я, приближаясь.

Зверь угрюмо посмотрел на меня, но, когда я его взяла на руки, шипеть и рычать не стал.

– Ладно, поедешь со мной. А то ты тут совсем одичаешь за время, что меня не будет, и всех покусаешь.

Я вышла из покоев первой, Натаниэль направился следом, как моя тень. Интересно, он с нами поедет? Я уточнять не стала, потому что его присутствие было, мягко говоря – что он есть, что его нет. Не смотрит волком – и на том спасибо. Телохранитель же и впрямь смотрел как-то иначе. Не знаю, что изменилось, но разбираться в этом сейчас было недосуг. С собой бы для начала разобраться…

Мы спустились на лифте на парковку, где меня уже ждала машина.

– Его величество приедет чуть позже, – пояснил мне Натаниэль. – Во-первых, возникла срочная необходимость в переговорах с Эфирией.

– А во-вторых?

– А во-вторых, будет лучше, если никто заранее не узнает о том, что вы вместе едете в отпуск. Меньше внимания и всяких… журналистов.

Последнее он произнес практически как оскорбление.

– Не очень-то вы их жалуете, – заметила я. Не могла не заметить.

Поскольку в машину мы сели вдвоем, Натаниэлю пришлось отвечать:

– Да, стремление связать свою профессию с тем, чтобы бесконечно лезть в чужую жизнь – это не мое.

– Они не только этим заняты, – почему-то развеселилась я. – Если журналист толковый, он способен грамотно поднять очень важные для общественности темы. Менять мир…

– Или приставать к тем, кто вышел на прогулку в парк, нарушая их личные границы и напрашиваясь на интервью.

– Так у вас претензии конкретно к Фиаре Клемен?

Лицо Натаниэля снова закаменело.

– У меня ни к кому нет никаких претензий, ваше величество, – отрезал он. – Но по поводу журналистов я был и останусь при своем мнении.

Я подняла руки вверх, давая понять, что на его мнение по поводу журналистов, да и кого бы то ни было еще, не претендую в принципе. Зверь чихнул облачком дыма, и мы тронулись. Город снова проносился мимо меня, но, так как мы почти сразу поднялись на верхнюю и самую скоростную линию автомагистрали, я почти не видела знакомых пейзажей. А