Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой - Анна Солейн

Я покачала головой, пытаясь не слишком явно показывать выражением лица, что я обо всем этом думаю. Проклятье! Вот о чем мне нужно думать. Ну и как его снять? Со вздохом я отложила увлекательную книгу о феях (я как раз читала о том, как предок ректора Стортона спасал мир от наводнения) и взяла наугад трактат, который заранее для себя отобрала. Я должна найти выход. И во имя всех святых, никогда больше не говорить с ректором Стортоном.

Увы, удача не пожелала мне улыбнуться: в трактате не было ничего полезного, одни только примеры ограничителей для проклятий. Мне это ничем не могло помочь.

Спустя час Дрангур принес чай и снова отказался от того, чтобы посидеть с нами — ректор Стортон выглядел искренне расстроенным из-за этого. Забавно, кажется, он в самом деле был привязан к фамильяру. Это удивляло и выглядело… трогательно что ли? До сих пор я не могла представить ректора привязанным хоть к кому-то.

Взяв в руки изящную чашку из тонкого фарфора, я зашипела: горячая! Настолько, что ручка обжигает пальцы.

Ректор Стортон вел себя на удивление тихо. Он снова держал в руках книгу по истории своей семьи, но в этот раз не читал — только задумчиво гладил корешок.

— Так… вы интересуетесь географией? — неожиданно спросил он.

— Почему вы спрашиваете? — насторожилась я, ставя чашку на стол.

Сейчас снова начнет меня отчитывать. Надоело!

— Я пытаюсь завязать с вами светскую беседу, Танг! — рыкнул ректор. Ну разумеется, он снова зол. Как предсказуемо! — Не могли бы вы взять на себя труд ее поддержать?

— Поддержать? — я захлопнула трактат, и в тишине это прозвучало так же громко, как выстрел. — Отлично. Тогда расскажите мне о Драконьей земле!

— Как будто вы о ней не знаете!

— Можете себе представить.

— Уннер, — рыкнул ректор, вставая. — Если вы хотите из первых рук получить историю исчезновения самого древнего и могущественного рода королевства — то забудьте об этом.

— Знаете что! — вскочила я. — Может, ваш род и могущественный, но вы — надутый…

— Уннер…

— Самоуверенный…

— Танг…

— Грубиян! И еще…

— Танг!

— Что⁈

— Возьмите себя в руки!

— Не собираюсь! Ой!

Перед глазами мелькнула белая вспышка, а затем — раздался звон, и меня всю обожгло. Я закричала от боли, закрыла лицо руками.

— Уннер! Уннер! Дрангур! Дрангур, где тебя носит! Скорее сюда!

— В чем де… Олли! Что ты с ней сделал? Кто тебе так лицо?..

— Я? Дрангур, быстрее, усыпи ее! Ей же больно!

Кто-то огромный и теплый обнял меня за плечи, от этого неожиданно стало еще больнее.

А потом все исчезло.

Когда я в следующий раз пришла в себя, я лежала на чем-то мягком. Попыталась открыть глаза и не смогла, как будто все лицо мне залепило что-то, похожее на медузу. Мне показалось, что я не могу дышать, я подняла руку, дотронулась до щеки и вскрикнула от боли.

— Уннер! Уннер, стойте! Подождите, не двигайтесь!

Слова доносились до меня как будто через слой ваты, а потом чьи-то аккуратные руки взяли меня за запястья и опустили их вниз.

— Уннер, вы меня слышите?

Я дышала так тяжело и шумно, что слова казались совсем тихими.

— С вами все в порядке. Все хорошо, слышите? Уннер! Вы в Стортон-холл. У вас произошел всплеск стихийной магии. Вы наколдовали молнию, которая угодила в чайный сервиз. Чайник взорвался, вас окатило кипятком и осколками. Помните это? Сейчас все хорошо. На вас повязки от ожога. Слышите?

Я медленно кивнула. Ректор Стортон, вот, чей это голос. И вот, чьи огромные пушистые руки меня держат. Я действительно все вспомнила. И свою злость, и то, что вокруг начинал сгущаться воздух и пахло странно, резко, как перед грозой.

— Мое лицо?..

Только сейчас я поняла: то, что я приняла за медузу, было, наверное, повязками.

— Все хорошо, — мягко (ого! не думала, что он так умеет) ответил ректор Стортон. — Это волшебная мазь Дрангура. К утру от ожога не останется и следа, ваша красота не пострадает.

Я засмеялась, так глупо прозвучали его слова.

— Только не говорите мне про это.

— Почему? Вы очень красивы. Хотя я и не должен замечать, вы ведь адептка.

Глава 27

Ректор Стортон считает меня красивой? Слышать это почему-то было приятно. Можно было притвориться, что это сказано просто так. Просто мужчина сказал мне комплимент. Как будто я обычная девушка. Как Лаура, например, или Ирма.

Ну и глупости лезут в голову!

— Грубить, значит, можно, а называть красивой — нельзя?

Хотя учитывая повязки на лице, вопрос красоты в данный конкретный момент оставался открытым: если мне обожгло лицо кипятком… представляю, что сейчас происходит с моей кожей.

Внезапная мысль пробрала до самых костей.

А что, если я теперь никогда не смогу видеть? Хотелось снять с лица повязки и немедленно проверить, но было страшно.

Неожиданно ректор Стортон рассмеялся.

— Грубить Танг, это обязанность ректора.

— В каком смысле?

— Так говорил мой предшественник, Бен. Бен Тернер.

— Вы знали ректора Тернера?

— Разумеется.

— А что с ним случилось? — затаив дыхание, спросила я.

Ответил ректор Стортон после долгой паузы:

— Хотелось бы мне знать, Танг. Очень хотелось.

Как это понимать? Что ж, в отличие от призрака, ректор Стортон умеет врать — нельзя забывать об этом.

Он замолчал и погладил меня по руке. Только сейчас я осознала, что его широкая покрытая шерстью лапа все это время касалась