Путь. Книга вторая - Анюта Соколова

– А как прикажешь нас благословлять? Одному кому-то надеть? Кому? Тебе или мне? Кто из нас красна девица?

– Ты вроде бы только что убедился, что девиц тут нет… – довольно потянулся мой муж. – Ни в буквальном, ни в переносном смысле.

– Вот и успокойся. Ты, кстати, с венком смотрелся краше любой невесты…

– Тебе тоже шло…

Стэн вывел меня из задумчивости:

– Дэрэк, ты чему так улыбаешься?

– Так, – смутился я, – вспомнилось…

Юноша деликатно занялся едой. Я размазывал маримэ по тарелке… когда так делает Джэд, я ругаюсь. И заставляю его есть. Дейзи шутит, что я Дани и Ариэль так не воспитывал. Да они золотыми детьми были, столько беспокойства не доставляли! Как я Гэссу понимаю!

Когда мы не были столь близки – неужели такое было?! – я тоже не обращал внимание на мелочи. И не понимал, почему принцесса вечно ворчит и цепляется. Нам первое время редко удавалось побыть вдвоём достаточно долго. Хотя уже тогда суровый король Саора терпел от меня такое, на что не отваживались остальные. А потом был Мариник… И, если бы не моя глупость, наши отношения были бы на полгода старше. Но связь возникла именно там. Как, почему – не знает даже Тор. Ясно одно – это не магия. Или иная магия. Это такая же загадка, как сила Синеглазого. Однажды мы припёрли Создателя к стенке (вернее, к спинке – кресла) и заставили разъяснить отличия. Оказывается, разрушать умеет любой маг. Создавать, творить – только сильный. А Джэд единственный способен восстанавливать. Он может по образу, по ауре вернуть живое существо… или целый мир. Даже четыре, как выяснилось, – но ценой своей жизни. И ещё – вернуться сам… Вот это было открытием! До сих пор помню свой шок и широко распахнувшиеся глаза Дэйкена!

– Папа, я всегда считал, что на Маринике меня вернул ты!

– Я пошёл за тобой… но встретил на полпути. Тот порог ты преодолел сам, без чьей-либо помощи. Ты второй раз в жизни поразил меня, сынок.

– Слышишь, Дэрэк? Это ты слишком сильно звал меня! Ты же сказал, что не будешь без меня жить – что мне оставалось?

– Смейся, смейся… – проворчал я тогда. – Но повторять даже не думай!

Маримэ в тарелке безнадёжно остыла… Интересно, он хотя бы позавтракал?! Теперь я сам почище Гэссы ору и слежу за ним, как за дитём малым… Разница в том, что на принцессу он рявкнуть мог, а на меня лишь смотрит – когда виновато, когда озорно, а иногда так нежно, что слова застревают и хочется схватить в охапку, прижать и не отпускать…

Я тоскливо посмотрел в окно. Скоро пора в Олерьи. Первая кладка у молодой пары из Гнезда Прима. Я обещал Орнгу, что сам поздравлю. Для тонхов первое яйцо – почище нашего Обряда! Надо вспомнить, что я принц, Правитель, а не обиженный мальчишка, которого утром бросили и в Винир без спросу ускакали…

А память услужливо подпихивает иное…

***

Вот он, Орж! В свете Сарда он прекрасен – золотой и сияющий…

– Принц, тебя проводить? – Орнг сама любезность.

– Спасибо, Советник, я дальше сам.

Тонх не спорит, лишь предлагает:

– Замок велик. Давай я хотя бы подкину тебя до комнат.

Я киваю и в следующую секунду понимаю, что он тоже понимает всё…

Дверь передо мной – дверь спальни короля… Я оборачиваюсь:

– Спасибо, Орнг…

Тот улыбается:

– Принц… У тонхов вообще нет разделения… Мужчина, женщина – глупости. Есть двое любящих… Иди. Он очень тосковал по тебе.

Я тихонько проскальзываю внутрь.

Время позднее. Спит?

Кровать пуста и не смята. Однако одежда привычно разбросана. Машинально поднимаю штаны, рубашку, складываю на кресле.

Где он?!

В ванной комнате свет. Я осторожно подхожу, приоткрываю дверь…

Да, он там. Мерцание огоньков выхватывает бронзу обнажённого тела, наполовину скрытого водой. Совершенного тела.

Я потратил столько времени, изучая его! Смотрел, трогал, ласкал… Сходил с ума от того, что видел. Насколько он оказался чувственен, страстен, отзывчив! Наверно, так и бывает с такими сдержанными и замкнутыми людьми. Никогда и никого я не знал прекраснее – как в трепете души, так и во внешнем облике.

Он ласкал себя. Глаза закрыты, дыхание учащено. На груди пятна румянца. Осталось недолго… Надо запомнить темп, который ему нравится – чуть быстрее, чем двигаюсь я. Вторая рука там, где я показывал… Умница, запомнил! Но что я медлю? Опоздаю ведь…

Быстро раздеваюсь, подхожу… Приподнимаю над водой, губы впиваются в распалённую плоть. Стон, почти крик – и движения учащаются, я чувствую его восторг и сладкий миг…

Но это тот редкий случай, когда я не могу разделить его в полной мере.

Синие глаза открываются, руки обхватывают меня, увлекают за собой в тёплую воду:

– Дэрэк… как я скучал!

– Я вижу… Не мог дождаться?

– Не сердись… Я уже на стенки лез. Эльги нельзя, ей рожать со дня на день. Тебя неделю не было. Ты же сам показал, как надо…

Меня распирает и неудовлетворённое желание, и обида, и сознание того, что, приди я на пару минут позже, он обошёлся бы и без меня.

Только чувства у нас – общие…

Он легко берёт меня на руки и несёт в постель. Эта сила – магия, наполняющая его. Он может сутками идти без устали, согнуть пополам меч, вырвать с корнем вегек… Он у меня исключительный и неповторимый… мой Синеглазый.

– Дэрэк, прости… Кариэль сказала, ты придёшь только утром… Я сейчас всё сделаю.

– Я не мог дождаться утра. Орнг заглянул, я воспользовался случаем… Я всю неделю мечтал о тебе! Прихожу, а ты тут… Ах!

«Хорошо?»

– Очень… Развернись.

«Зачем?»

– Не могу наслаждаться один. Хоть ты и провинился!

Он послушно разворачивается.

Его тело прекрасно. Даже худоба его не портит. Бронзовая кожа, несмотря на гриву густых чёрных волос, гладкая и шёлковая на ощупь, даже в самых сокровенных местах еле подёрнута лёгким пушком. Мускулы чётко обозначены, но не выпирают. Стройные ноги, узкие бёдра, изящные лодыжки… Узкая талия, и при этом – гордый разворот плеч, сильные руки, длинные тонкие пальцы…

Эта красота – второе, что так поразило меня…

В Саоре, вообще-то, свободные нравы. Нагота естественна, и многие наряды созданы лишь подчёркивать прелести, не скрывать. Но мы с Джэдом выросли на Земле, воспитаны в её строгих традициях. Самое большее, что позволяли себе – расстёгнутый ворот рубашки, рукава до локтя, закатанные до икр штанины.

Я рассмотрел его первый раз в Нергале – когда смывал текущую кровь, приводил в чувство едва живого… Помню свои ощущения – словно удар в сердце, когда разглядел, какая совершенная красота у меня в руках… Там было не до стеснения – ему, исполосованному до смерти, и мне, вытаскивавшему его в мир живых… Но с тех пор, что бы он ни надел, я видел подо всем то