Второй сын - Эми Хармон

Да… так я и понял.

– Я хочу домой, Хёд.

Твой голос звучит устало.

– Я хочу домой, – настойчиво повторила она, и он понял ее – как всегда понимал.

Ты хочешь вернуться в Тонлис.

– Да. Но Тонлиса больше нет.

Конечно, есть.

– Его сожгли дотла. Каждый дом, каждое поле. Каждого мужчину, каждую женщину, каждого ребенка. Всех, кроме меня.

Хёд ахнул.

Всех?

– Я никого больше не видела. Видела одну только смерть. Мертвые семьи в домах. И на полях. Тела лежали грудами, и эти груды сжигали. И мертвых людей, и животных, и дома, и поля.

Ох, Гисла.

– Они пытались остановить мор. Не знаю, почему меня не убили. Быть может, они решили, что и я тоже умру. Но я не умерла. Не умерла. Хотела, но не умерла. И теперь я здесь. И это снова происходит. И что же мне делать? Просто смотреть, как то же самое происходит с Сейлоком?

Здесь все иначе.

– Нет. Просто здесь все куда медленнее. – Она чуть не плакала, но даже на слезы у нее не было больше сил.

Ты должна отдохнуть. Сегодня тебе ничего не придется делать.

Она устала так, что не знала, сумеют ли ноги донести ее обратно – вдоль по туннелю, вверх по лестнице, к самой ее постели. И все же она поднялась и зашагала ко входу, прятавшемуся за валуном.

Пообещай мне…

– Я не сдамся, – выдохнула она, заканчивая его фразу. Они всегда так прощались.

И еще, Гисла.

– Что?

Я тоже тебя люблю.

12 часов

Спустя несколько дней, сразу после того как прокричал ночной дозорный, Гисла пробралась в погреб, чтобы поговорить с Хёдом. Но, едва она уколола палец и начала петь, стоя спиной к двери, как ее сгребли в охапку сильные руки, а рот накрыла широкая ладонь.

В первый миг она лишь изумленно моргала, глядя в темноту. Она не видела, кто на нее напал, вообще ничего не видела. Она откинула голову назад, попыталась высвободиться, но напавший был выше, гораздо выше ее, и она лишь ударилась ему в грудь затылком. Тогда она попыталась укусить пальцы, зажимавшие ей рот, но вместо этого прокусила себе губу, и рот наполнился кровью.

Одной рукой человек закрывал ей рот и потому не мог совершенно ее обездвижить, но она лишь беспомощно трепыхалась под тяжестью его тела. Кровь, наполнявшая ей рот, потекла в горло, она начала задыхаться и что было сил вцепилась в руки злодея.

Когда она принялась отбиваться, ее обидчик шагнул назад, явно собираясь швырнуть ее на пол. Его ладонь сползла к ней на плечо, так что она смогла вдохнуть. Она закашлялась, задыхаясь, плюясь кровью, жадно ловя ртом воздух.

– Тебя никто не услышит, дочь, – прошептал он.

В ответ она закричала, и ее крик зазвенел, отражаясь от стен погреба.

– Тебя никто не услышит, – настойчиво повторил он, но она закричала громче, выбрав высокую, пронзительную ноту, что словно кинжалом пронзила ей череп, разорвала ей горло. Зажав уши ладонями, она крикнула еще громче, затянула песню страха и ярости, которой прежде еще никогда не пела. И мужчина, державший ее за ноги, прижимавший ее к полу, вдруг запел вместе с ней.

Закричал вместе с ней.

А потом он исчез. Исчезла его тяжесть. Исчезли его ладони, его крепкое тело. По ее голым ногам пробежал холодок, означавший, что дверь погреба открылась и закрылась за ним. Но она не смолкала. Она лишь подтянула колени к груди и закричала еще громче.

Через пару мгновений она увидела свет.

– Лиис. Лиис. Дочь, прекрати. Прекрати!

То был Дагмар. И с ним Тень. Она была спасена.

– Кто это был, Лиис? – спросил Дагмар.

Его глаза показались ей поблекшими. Он не приблизился к ней, лишь пропустил Тень вперед. У Гислы саднила прокушенная губа и болело горло, но все же она была целой и невредимой.

– Не знаю, – просипела она. – Я пела… и не услышала, как он спустился по лестнице. Я оставила факел в подставке у входа. Он закрыл за собой дверь, и стало совсем темно. – Она провела пальцем по шраму у себя на ладони. Она пела для Хёда. И поэтому не услышала злодея.

– То был хранитель?

– Я… так не думаю. Он был крупным, как воин, не как хранитель. И, кажется, у него… были волосы. Они были убраны назад, но, когда я отбивалась, несколько прядей упали мне на лицо.

– Благодарение богам, – выдохнул Дагмар.

Гисла не поняла, за что он благодарил богов – за то ли, что она осталась цела, или за то, что на нее напал не один из своих.

– Почему он сбежал? Он услышал ваши шаги? – спросила Гисла.

– Он сбежал прежде, чем мы пришли, – ответила Тень. – Иначе мы столкнулись бы с ним на лестнице. Но ты не просто кричала, Лиис. Это был настоящий взрыв. Я думала, у меня лопнут барабанные перепонки. У Дагмара они и правда лопнули.

Из уха Дагмара прямо на плечо его лилового балахона вытекала тонкая струйка крови.

– Простите меня, – сказала Гисла, хотя и не чувствовала себя виноватой. Ее крик спас ей жизнь.

О происшествии рассказали мастеру Айво и остальным хранителям, королю и его страже, но искать преступника никто не стал. Он напал на Гислу, потому что подвернулся удобный случай, – но от мысли о том, что он сумел проникнуть в храм, что он, быть может, все это время ждал в погребе, и Гисле, и другим дочерям было не по себе. Теперь они чувствовали себя еще более уязвимыми, чем прежде. Мастер Айво не счел простым совпадением тот факт, что это случилось после отъезда Байра.

– Поползли слухи о том, что мальчик из храма покинул Храмовую гору. Теперь всем нам следует быть еще более бдительными. Я потребую, чтобы Банрууд обеспечил нам лучшую защиту.

Гисле казалось, что она словно идет по канату, не может вдохнуть полной грудью, не смеет оступиться. Единственной ее целью было не рухнуть в пропасть. Выжить и не сорваться. Те же чувства она видела на лицах всех, кто ее окружал. Напряжение. Скованность. Беспокойство. Эти чувства пронизывали воздух и песнь хранителей. Они бились на ветру. Гисле казалось, что даже Хёд в своей пещере их слышит, что они шуршат, как насекомые, что ползают в почве у них под ногами. Быть может, этот страх проклял земли Сейлока, и опасения обитателей Храмовой горы теперь стали явью.

Долгие недели она обдумывала все, что узнала в ту ночь, когда уехал Байр. Обдумывала