Жена для виконта-отступника - Елена Филимонова

исповедовали старую веру. И помните, — Инилея выразительно посмотрела на меня. — Вы не шпионка. Вы — наблюдатель.

Для меня по-прежнему оставалось неясным, что она думала о сестре. Инилея была чрезвычайно живой, и любые эмоции — будь то гнев, благосклонность, интерес или безразличие, отражались в глазах, но когда речь о заходила о Беренгарии, то по ее лицу ничего нельзя было прочесть. Несмотря на кажущуюся открытость, Инилея умела виртуозно скрывать свои чувства. Полезный навык для будущей королевы. Но королевы ли?

В течение следующих десяти дней, пока ждали ответа из столицы, я слушала и запоминала наставления леди Сомерсет, одной из фрейлин Инилеи, знакомой и с Беренгарией тоже.

— Двор уже не тот, что раньше, и некоторые вещи могут вас шокировать, — предупредила она. — Будьте готовы к этому.

До меня доходили слухи о том, что во дворце теперь стало довольно мрачно. Супруг королевы, принц Годефри привез с собой несколько тысяч соотечественников, и они наводнили Аран, что вызывало ярое недовольство жителей, даже тех, кто изначально поддерживал Беренгарию. Медленно, но верно она теряла свой авторитет.

— Вы, наверное, знаете, что муж королевы отбыл на родину, в Рулеон, — сказала леди Сомерсет. — Кое-кто говорит, что он вряд ли вернется обратно.

— Он ждет, — сказал Ричард, войдя в комнату. — Потому и оставил в Аране своих цепных псов. — Под этим словом он имел в виду рулеонцев.

Занятые приготовлениями, мы редко оставались наедине — в основном по ночам, но вместо близости падали в кровать и засыпали. Я, как правило, ложилась раньше, а Ричард иной раз мог явиться и под утро — они с Робертом решали какие-то свои организационные вопросы.

* * *

… В тот день после совместной трапезы с Инилеей и леди Сомерсет я, устав сидеть в четырех стенах, решила прогуляться в одиночестве. Погода наладилась, и в последние несколько дней размокшая от дождя земля подсохла, ветер стих, а после полудня и вовсе выглянуло солнце. Не хотелось упускать погожий денек, к тому же на воздухе мне было легче успокоиться и привести мысли в порядок.

Прихватив с кухни флягу с травяным взваром, я вышла на улицу и направилась прямиком в лабиринт.

У пруда, на скамейке сидел Ричард и, услышав мои шаги, обернулся.

— Я знал, что ты придешь, — сказал он с улыбкой. — Мне тоже нравится это место.

Я села рядом и протянула ему флягу. Он приобнял меня и, только ощутив на пояснице его руку, я поняла, как сильно мне этого не хватало. А еще с ним было спокойно. И дело не в физической силе, хоть я и своими глазами видела, что Ричард может дать отпор — но от него так же исходила уверенность, которая передавалась и мне. С ним я тоже чувствовала себя сильной.

— Мой отец был сторонником новой веры, — Ричард задумчиво разглядывал клинок с резной рукоятью из бронзы и слоновой кости, — убежденным, непримиримым. Он не признавал реформы короля Ортанара, лишился части имущества, отправился в тюрьму и умер там от чахотки. Старший брат был не менее упрямым, но нововерцем, и, как отец, отказался менять веру, когда трон перешел Беренгарии. Его обвинили в ереси и казнили. У них с отцом были разные убеждения, но одинаковый конец. — Ричард посмотрел на меня. — Вот почему я верю в Инилею. Она может дать то, чего у этой страны никогда не было. Свободу. И для этого ей даже не обязательно становиться королевой. Если они с Беренгарией помирятся… Они ведь когда-то были очень дружны, и сестра к ней прислушивалась.

— Тогда мы попробуем помочь им. — Я взяла его руку и крепко сжала. — И заодно постараемся остаться в живых. — Я усмехнулась. — Может быть, нам даже повезет.

— Люблю твое чувство юмора, — Ричард усмехнулся в ответ. — Но я бы предпочел не вмешивать тебя в это.

— Ты это уже говорил. И не раз. И даже не два. — Я улыбнулась, хотя наше положение к этому не располагало.

Но в одном Ричард был прав — всегда имеет смысл бороться за лучшую долю.

Мы еще посидели некоторое время у пруда, грелись чаем и близостью друг друга — одни только боги ведал, что ждало нас впереди, но тем ценнее было это время, что они еще оставил нам.

В холле нас встретила взволнованная горничная и сообщила, что «Ее Милость и сэр Роберт» немедленно ожидают нас в гостиной. Мы с Ричардом переглянулись и, не раздеваясь, поспешили в комнату.

— Пришел ответ из Арана. — Роберт стоял у камина и держал в руке распечатанное письмо. — Только что. — Он подошел ко мне и отдал послание. — Поздравляю, леди Элизабет, — Роберт игриво улыбнулся в своей обычной манере, — с сегодняшнего дня вы одна из дам Ее Величества королевы Беренгарии.

ГЛАВА 27

Мы прибыли в Аран уже через три недели. Первые несколько дней в дороге я почти не волновалась, еще не до конца осознавая, во что ввязалась. Но с приближением к месту назначения, все сильнее чувствовала, что на взводе.

Было странно вновь очутиться здесь. С момента моего отъезда прошло меньше года, но все вокруг казалось непривычным — слишком много людей, толкотня, грязь… А еще отвратительный запах. Живя в столице, я привыкла к нему и не замечала, а теперь он буквально впивался в ноздри.

От городских ворот до замка добирались больше часа — узкие улицы превратились в грязное месиво, а пешие, всадники и экипажи двигались единым потоком. Среди горожан сразу бросались в глаза рулеонцы — одеты они были на свой манер и значительно дороже, а их лица выражали откровенное презрение к происходящему вокруг. Подданные принца Годефри чувствовали себя здесь полноправными хозяевами.

— Вот почему нельзя допустить, чтобы трон достался рулеонцам, — мрачно сказал Ричард, наблюдая, как двое солдат с перьями на шлемах, смеясь, зажали в угол юную девушку. — Если они придут к власти, то поимеют нас всех.

Возразить ему было нечего.

У дворцовых ворот нас остановила стража. Слава богам, они были нашими соотечественниками. Обыскали экипаж, проверили бумаги и только затем пропустили. У одного из многочисленных черных ходов ждал доверенный Инилеи.

— Добро пожаловать в королевский дворец, — коротко поприветствовал он. — Сейчас уже поздно, и с Ее Величеством вы встретитесь завтра, а пока я провожу вас в ваши комнаты.

* * *

В первую ночь мне выделили небольшую спальню, но я знала, что впоследствии мне придется делить комнату с другими фрейлинами.

Минут через десять — пятнадцать вошла служанка и принесла ужин. Последний раз я