Огненноволосая проблема генерала теней - Юлия Зимина

лицом. – Так! Они слуги, а значит, живут в крыле, отведенном для людей их положения. Идем! Давайте спасем бедняжку!

40. Ничего другого не остается

Арвена

В крыле прислуги нас встретили с настороженностью, что вполне ожидаемо, ведь за эту ночь столько всего произошло. Девушки и женщины постарше взволнованно сминали края своих белоснежных фартуков, а мужчины то и дело поглядывали на меня и Нааму, но стоило только встретиться с ними глазами, как они тут же склоняли головы.

Судя по всему, ни для кого из прислуги уже не было секретом, что моя Наама говорит, а я способна на многое, потому что именно мы с ней и были центром внимания, хотя именно леди Истель известная в замке личность.

В воздухе ощущалось напряжение. Никто не смел произнести ни слова, нервно переминаясь с ноги на ногу. Я выискивала взглядом тех, кого спасла ночью, но одна из спасенных опередила меня.

– Госпожа! – женщина, походящая ранее на живой труп, кинулась к моим ногам, падая на колени. – Спасибо вам, госпожа!

– Не нужно… – попыталась успокоить ее я и поднять на ноги, потому что не любила никогда этого коленеприклонства.

– Если бы не вы, – всхлипывала женщина. – Эти чудовища так и остались бы безнаказанными!

– Если бы вы только знали, – заговорила осторожно другая, низко кланяясь, – что они делали.

– Забирали у нас монеты, – всхлипнула дама в волосах которой проглядывала седина.

– Избивали наших мужчин, – шмыгнула носом молодая девушка.

– У нас здесь создалось много семей, – закивал головой один из них, возраст которого был солидным, – но стражей замка это не останавливало. Они приходили, брали, что хотели, а если им отказывали, то побои были неизбежны.

– Каждый из них понесет свое наказание, – заговорила леди Истель голосом, наполненным яростью. – Скажите, нам стало известно, что из-за злодеяний Рида Мэндуса та девушка…

– Моя доченька… – замотала головой женщина, стоящая на коленях возле моих ног. – Этот нелюдь убил ее морально! Она… Она… – рыдала бедняжка, прижимая руки к груди.

– Могу ли я ее увидеть? – спросила тихо, опускаясь рядом с плачущей служанкой.

– Что вы… госпожа… – испуганно захлопала глазами измученная переживаниями за своего ребенка мать, когда поняла, что я, как и она, тоже преклонила колени. – Не нужно… Что вы… – задыхаясь, бормотала она, пока вокруг висела гробовая тишина.

– Я из простого народа, как и вы, – смотрела на нее не отрываясь, – не имею титула и не стремлюсь к нему. С богами никакой связи тоже не наблюдается, поэтому поднимайтесь с колен. Прошу вас, – подала ей руку, которую женщина взволнованно приняла, выпрямляясь во весь рост. – Хочу познакомиться с вашей дочерью. Можно? – спросила вновь, получая согласный кивок в ответ.

И мы направились к нужной комнате. Распахнув дверь, я увидела ту самую бедняжку, душевное равновесие которой оставляло желать лучшего.

Довольно симпатичная девушка с волосами цвета пшеницы сидела на краю кровати. Она обнимала себя руками и раскачивалась из стороны в сторону, смотря в одну и ту же точку на противоположной стене.

– Милая… – позвала ее осторожно мать.

Но бедняжка никак не отреагировала, начиная раскачиваться сильнее.

– Доченька, – кинулась к ней женщина, касаясь плеча.

– Нет! – истошный визг резанул мой слух. – Нет! – визжала девушка, отбиваясь от рук матери. – Не трогайте меня! Не трогайте! – ее крик срывался на хрип.

– Это я, милая, – зарыдала служанка. – Твоя мама. Слышишь?

– Нет! Не трогайте! Не трогайте! – продолжала девушка кричать в ответ, а потом и вовсе запустила в свои волосы пальцы и начала вырывать их, рыча и обливаясь слезами.

– Боги… – судорожно вздохнула леди Истель, хватая меня за ладонь.

Я понимала ее, подобное вынести не так-то легко и не представляла, как с этим справляются родители бедняжки.

Вскинув руку, я оплела девушку невидимыми путами, и она затихла, закатывая глаза.

– Что… – испуганно вскинула на меня взгляд ее мама. – Госпожа…

– Выйдите, пожалуйста, – попросила я ее. – С ней все будет хорошо, не волнуйтесь.

Утерев слезы, женщина, доверчиво кивнув, вышла за дверь, прикрывая ее.

– Как думаешь, получится? – заговорила до этого молчаливая Наама.

– А почему нет? – спросила у нее, направляясь к не шевелящейся бедняжке, по вине Рида Мэндуса потерявшей себя. – Верь в меня!

– Я всегда в тебя верю, – прилетело мне вслед от фамильяра.

– Арвеночка, – шмыгнула носом леди Истель. – Я тоже в тебя верю, девочка моя!

От слов придворной дамы в душе расцвел цветок, отразившийся на моем лице благодарной улыбкой.

– Как только заберу дрянь из ее разума, придется как можно скорее идти в подземелье, – обратилась я к своим боевым подругам. – Долго в себе продержать эту гадость я не смогу. И, леди Истель… – скосила глаза в сторону придворной дамы.

– Да? – внимательно посмотрела она на меня.

– Не вздумайте ко мне прикасаться… иначе все перейдет на вас.

– П-поняла, – с заиканием выдохнула она.

Присев рядом с неподвижной бедняжкой, я поправила ее растрепавшиеся волосы. Красивая и нежная, хрупкая и беззащитная.

«Ублюдок, ты ответишь за то, что с ней сделал!»

Выдох… вдох… Сердцебиение замедлилось, и я прикрыла глаза, касаясь подушечками пальцев висков девушки.

Сразу ощутила ту черноту, что пропитала ее. Она шевелилась в ней, переплетаясь между собой, словно жирные черви. Сильная, беспощадная, не желающая покидать девичьего тела.

Мысленно намотав ее на свое запястье, я дернула гадость на себя, впитывая в свое тело и тут же запечатывая в сосуд, который долго не продержится под натиском болезни.

Тело бедняжки выгнулось, а потом упало на кровать, затихая.

– Идем! – поднялась на ноги, покачиваясь.

Слабость стала в разы сильнее, перед глазами незначительно, но плыло. Мне срочно требовалось перекинуть гадость, которую я впитала, на кого-то, иначе она вырвется и накроет меня.

– Арвеночка… – кинулась ко мне, леди Истель.

– Не подпускайте ко мне никого, – мотнула головой.

Дыхание было тяжелым, а каждый шаг давался с трудом.

– Конечно-конечно! – закивала леди Истель, распахивая передо мной дверь. – Идем, хорошая моя. Давай!

– Госпожа! – перед нами выстроилась целая толпа слуг, в глазах которых читалось столько эмоций.

–