Ну, здравствуй, жена! - Татьяна Геннадьевна Абалова

зато чепец увеличила в размерах, и теперь он стал похож на парус старинного фрегата.

Башмак нашелся под креслом. Юля прижала его к груди и пошла, забыв, что обувь следует носить совсем не так. Даже наступив босой ногой на мокрый камень, которым была вымощена дорожка, ведущая в западный дом, не ощутила холода. Шла, переваливаясь словно утка, и не замечала ни дождя, ни порывов ветра, который тоже поверил, что чепец - это парус, и рвал его крылья, ни намокшего платья, которое стало вдруг велико, а потому загребало подолом из каждой лужи.

Уже дома, сняв намокший чепец, Юля устало прижалась лбом к собственному отражению в зеркале. Стекло ответило неприятным холодом.

«Ну, здравствуй, жена...» - прошептала она сама себе.

Бросив амулет в кадку, Юля медленно разделась. Платье скинула на пол, равнодушно скользнув взглядом по кровавым пятнам, шагнула в нагревшуюся воду, погрузилась по шею и закрыла глаза.

 

***

 

- Эрди! Эрди!

- А? Кто здесь?! - от испуга заспанная служанка натянула одеяло до самого носа, но узнав лорда Ханнора, ойкнула и быстро спустила ноги с кровати, чтобы встать.

Небывалый случай, чтобы милорд пришел к ней в закуток!

Изегер ее остановил, коснувшись плеча.

- Тише, не кричи.

Комнату в крыле для слуг Эрди делила с двумя другими незамужними девушками, работающими при кухне. Иногда Зайрис отпускала служанок в поселок навестить родных, и сегодня как раз был такой день. Эрди вернулась недавно, не захотев ночевать там, где вечно ворчит отец, а мать плачет, вытирая глаза фартуком. А все из-за того, что Эрди предпочитает спать с милордом, вместо того чтобы выйти замуж за конюха, сватающегося к ней второй год подряд. Но как они не понимают, что, понежившись на шелковых простынях, на мешковину не ляжешь? А потом, какая дура отказалась бы от тех денег, что она приносит каждую неделю? Вон, и дом новый построили и приданное всем трем сестрам собрали. И вообще, Эрди любит милорда и будет с ним даже тогда, когда он женится на какой-нибудь родовитой леди. Все знают, что лорды не выбирают невест, за них это делают старшие родственники, а ежели таковых нет, то сам король.

- Что случилось, милорд? - спросила она громким шепотом. Раз и он шептал, значит, так нужно, а Эрди Ковчик привыкла слушаться господина во всем. Он же такой затейник! Захочет, чтобы распалила, будет сопротивляться и визжать, душа его пожелает нежности, будет ластиться словно кошка, прикажет голой пройтись по крепостной стене - не задумываясь скинет платье. Правда, до такого еще не додумались. А вот в горах на горячем камне было. Эрди до сих пор помнит жар от нагретого светилом валуна и холод тела милорда, искупавшегося в горной реке.

Затейник.

Наверное, у него это с детства. Эрдис от бабки слышала о первом опыте юного милорда с дочкой кухарки. Ха, леди и разбойник.

На это его и взяла, когда в первый раз в кровать залезла.

Эрдис всегда чувствовала, когда у милорда игривое настроение, и специально потакала ему. Никакого насилия, Афарика тому свидетель, только игры в постели. Вот и сейчас он чего-то задумал...

- Ничего, просто спросить хотел! - он, присев перед кроватью на корточки, положил ладони на круглые коленки Эрдис. В комнате, несмотря на ледяной ветер за окном, было душно. Пахло травами, которые пучками висели над недавно потухшим очагом. Пушистый пепел еще нет-нет и вспыхивал красными лепестками спрятавшегося под ним огня. - Эрди, ты ведь читать не умеешь?

- Нет, милорд...

- А зачем тогда приходила в мой кабинет?

Эрди нахмурилась, пытаясь со сна понять, чего от нее хочет милорд.

- Когда?

- Сегодня.

- М-м-м... Пыль вытирала. А что? - вспомнив, что Изегер прекрасно видит в темноте, Эрди быстро разгладила складки на лбу и мило улыбнулась. - А! Вы, наверное, злитесь, что я ваши книжки по цвету сложила! Но так ведь красивше...

- Красише, Эрди, красивше, - милорд похлопал девушку по колену. - Больше никогда не трогай мои бумаги, особенно с печатями. Иная из них и убить может. Или поранит так, что кровь не остановить. У тебя ничего не болит?

Изегер прикоснулся к ладони любовницы, чтобы посмотреть раны на пальцах. А они наверняка есть, раз столешницу заляпала и даже он умудрился в той крови вывозиться. Когда руки Эрдис в захват брал, не сразу сообразил, что конверт от Магистра просто так не дастся, порежет.

Но Эрди, спохватившись, что сидит растрепанная, принялась переплетать косу.

- Больше не буду ничего на столе трогать, - заверила она. Пальцы так и мелькали между светлыми прядями.

«Вроде не врет, что пыль пришла вытирать, - Изегер вздохнул. Память услужливо подсказала, что на полу действительно валялась оброненная служанкой тряпка. И стражник о том же твердит. - Примерещится же всякое! Чтобы безграмотная Эрдис да шпионила?»

- Милорд, хотите я вас сладко поцелую? - спросила она и потянулась теплым телом, обняла за шею, привычно прижалась к губам. А зачем еще мог прийти ее господин? Не о книжках же говорить? Вот ведь какую нелепую причину нашел...

 

Поцелуй Изегеру показался каким-то горьким, неправильным.

Он мягко отстранился, снял с плеч руки любовницы, задумчиво стер влажный след со своих губ.

- Ты спи...

- А может, в сторожевую башню пойдем? - Эрди поймала холодные пальцы милорда и потянула к себе. - Я согрею...

Тонкая ткань ее рубашки не оставляла никаких тайн. Белая грудь с темным, почти черным, соском, колыхнулась в скособочившемся разрезе ворота.

- Нет, Эрди. На сегодня достаточно, - когда-то Изегер считал темный ореол соска, такой странный для светловолосой женщины, признаком страсти. - Мне поработать надо...

- С бумагами?

- С бумагами...

 

Он шел, приложив указательный палец к переносице, словно так пытался остановить поток странных мыслей, воронкой кружащихся в голове. Впервые за долгое время он отказал Эрди в любовной ласке. И что самое странное, он ее вообще не хотел.

«Это конец? Пора менять любовницу? Кто там к ней сватался? Конюх Закииль? Дам богатое приданое и ...»

Изегер остановился. Как случилось, что за один короткий осенний вечер он потерял влечение к женщине, которая устраивала его более двух лет?

И поцелуй этот неожиданно горький, словно он прикоснулся не к мягким губам, а вкусил незрелый урдук...

И душный запах испарины, исходящий от ее тела, который буквально выкинул его в объятия темной ночи. Лишь бы отдышаться на ледяном