Анна Гринь - Веер маскарада

Мне не нужно было на него смотреть, чтобы понять — в этот миг он хмурится и теребит широкое кольцо — печатку на большом пальце левой руки.

«Кстати!»

— Может быть лучше ты объяснишь, как меня нашел? — сухо уточнила я, глянув легарду в глаза. — Хотя нет, не утруждайся! Кольцо, не так ли?

Я сдернула с пальца подарок, словно надеясь увидеть умело встроенные в малахит чары. Естественно, не обнаружила ничего, кроме едва заметного следа, больше похожего на работу ремесленника над размером украшения.

— Прекрасная работа, поздравляю! — фыркнула я, на миг обернувшись. — Даже Карр заметил какой‑то подвох, а я, как полная дура, предпочла доверять старому знакомцу. Опять ошиблась!

— Теперь ты вернешь кольцо? — уточнил киашьяр.

— Нет, зачем? — огорошила я его ответом и вновь водрузила кольцо на палец. — Мне все равно, следишь ты за мной или нет. Это лишь выбор твоей совести, Клант. Да, да, я помню. У тебя нет такого чувства, особенно, когда дело касается женщин.

— О чем ты? — блондин долго молчал, прежде чем спросить, и теперь в его голосе было куда меньше злости и раздражения, одно только удивление.

— Как? Ты разве не понял?

Он промолчал, предоставляя мне возможность и дальше вести разговор с собой, от чего я еще больше распалялась, борясь с желанием запустить в этого недоумка нечеловеческого происхождения чем‑нибудь достаточно действенным и надежным.

«Камень?»

«Это будет больно», — пронесся в голове тихий хохот.

— Эй! Брысь из моих мыслей! — рявкнула я перепугано. — Я же запретила тебе это делать.

«Зато, когда ты злишься, сделать это проще простого!» — молча сообщил мне киашьяр и дернул бровью.

«Прекрасно! — крикнула я так громко, как только смогла, зная, что от этого Клант увернуться не сможет. — Тогда слушай! Ты слишком много себе позволяешь. Я не обязана отчитываться перед тобой, где и с кем я… Тебе же нет до меня никакого дела! Не должно быть!»

— Ты моя родня! — в тон мне рявкнул Клант, остановившись и вынудив меня замереть.

— Правда? — не без ехидства спросила я, склонив голову на бок. — Знаешь, думаю, что легарды и женщины, с которыми ты проводишь свое время, могут считаться тебе больше родственницами, чем я. Судя по участию, которое ты… в них принимаешь… Все эти ленты, игры, бархатные повязки…

Последние фразы у меня вышли излишне резкими, хотя я хотела произнести их с долей иронии.

— А теперь ты заявляешься и допрашиваешь меня! Сколько пассий у тебя было за… хотя бы за последний год? Дай догадаюсь, не говори! Зная тебя, я бы назвала цифру восемь. Это, конечно же, не считая все те мимолетные связи, длина которым одна ночь.

— Если бы я тебя не знал, то решил, что ты ревнуешь, — сухо заметил легард.

— По крайней мере, я не прикрываю свои действия фальшивой добродетелью, — прошептала я. — Что ты придумал себе, Клант? Я свободна в желаниях и поступках. Если мне потребуется что‑то кому‑то объяснить, я выберу не того, кто ведет себя как ревнивый муж, не имея на то ни права, ни разрешения.

— Раньше ты называла меня учителем, — вымолвил он одними губами.

Что‑то во мне дернулась, захотелось его ужалить, разозлить, довести до бешенства. И я улыбнулась, как улыбнулась бы поверженному противнику. Как улыбалась киашьяру в своих мыслях, представляя самую сладкую месть, на какую только была способна. Я вложила в эту ухмылку всю душу, ни на миг не дав боли, отчаянию, испугу и затаенному обожанию прорваться сквозь взгляд.

— Да, ты был таковым… Но кое в чем у меня, все же, другие учителя…

Клант замер, словно вникая в смысл фразы. А потом я ощутила, как воздух вокруг начал нагреваться, как с яростным всхлипом вскипает под ногами трава, распадаясь пеплом прежде, чем сгореть.

— Считаешь…

— Да, я так считаю. Даже знаю, что почему‑то тебе неприятно это услышать, — оборвала я его фразу.

— Возможно, — вдруг сухо заметил Клант, погасив вырвавшиеся на волю чары. — Желаешь проверить насколько?

Я тихо пискнула, поняв, что проиграла игру на выдержку. Клант с блеском обставил меня, загнав в угол раньше, чем я могла себе подобное представить.

— Каким образом? — подавленно вымолвила я, надеясь, что киашьяр не поймет, насколько напугал меня своим равнодушием.

— Все очень просто… — тихо промолвил он, красноречиво переведя взгляд на мои губы.

И мне стало по — настоящему страшно.

Я столько лет ждала этого, что теперь просто потеряла контроль над эмоциями. Из горла вырвался лишь тихий всхлип испуганной мыши, которая знает: попав в когти настоящего хищника, бесполезно ждать пощады.

«Держись! — приказала я себе. — Не дай ему ничего понять!»

Не убежать, не спрятаться и не отступить. Игра проиграна, но сдаваться нельзя. Нельзя показывать, что на самом деле твориться в душе и что на самом деле хочется сказать, уткнувшись ему в шею, едва касаясь кожи губами, сходя с ума от одного лишь запаха.

Легард не стал делать эффектных жестов, просто подошел и поймал губами мои губы. Сердце пронзила острая боль радости и отчаяния. Я забилась, пытаясь вырваться, и некрасиво свалилась на землю, шлепнувшись на пятую точку.

— Один мужчина, — вдруг вымолвил Клант сухо, сжав челюсти, давая понять, что придуманной мною ревности нет причин.

— Что? — непонимающе нахмурилась я.

— У тебя был всего один… как ты говоришь? Учитель? Да, один. Правда, это был легард. И судя по тому, как ты реагируешь, не лучший учитель тебе попался, — хмыкнул киашьяр.

— Видимо, ты считаешь себя лучшим? — попыталась съязвить я.

— По крайней мере… От меня бы ты не сбегала с такой поспешностью! — решительно заявил он.

— Уверен? — не зная зачем, спросила я. — А как же Марта? Кажется, она покинула тебя сразу после…

Я не договорила, словив прожигающий взгляд легарда. Захотелось провалиться сквозь землю и сидеть там так долго, сколько получится.

— Чем тебя соблазнил Трумон, Эмма? — на миг зажмурившись, уточнил Клант.

— Трумон? — переспросила я.

— Да. Что ты думала в тот миг? Вряд ли он тебе нравится…

— Он мил… — попыталась вставить хоть два слова я, но легард меня прервал.

— И ты знаешь, что у нас с ним вражда! Ты решила, что так сумеешь мне отомстить? — зло прошипел Клант.

— О чем ты говоришь? — перепугалась я, но тут же взяла себя в руки: — Мстить? Тебе?

— Кажется, как‑то ты была в меня влюблена… — мягко заметил киашьяр.

Я сдержалась и расхохоталась ему в лицо:

— Ты тщеславный и самовлюбленный п… Неужели ты считаешь, что я буду мстить тебе таким образом?.. — мне хотелось выплеснуть на Кланта всю свою ярость, но слов было слишком много и ни одно из них не украсило бы бумагу. — Не считай, что мир вращается вокруг тебя, драгоценный! Моя влюбленность истлела давным — давно, но даже если бы и нет… Я никогда бы не мстила тебе так! Ты все себе выдумал! Трумон… лишь мимолетное увлечение! Мне плевать на него. Будут и другие. И я не собираюсь отчитываться за каждый свой шаг, Клант. Заруби себе это на носу. Тем более, раз тебе все равно на мои чувства…