Огонь в его ярости - Руби Диксон

осознавала, как сильно хотела, чтобы он продолжал это делать, пока он не прекратил. Усмехнувшись, он снова утыкается носом в мою шею и начинает неторопливые толчки. «Если я попытаюсь сосредоточиться на чем-то другом, кроме тела моей пары, то в данный момент я ни о чем не смогу думать. Но, возможно, они дойдут до меня по крупицам. Впрочем, ты можешь задавать мне вопросы, если они у тебя есть. — Его пальцы проникает глубже, даже когда он раздвигает мои бедра, и я чувствую, как его обжигающее тело — теплее, чем даже мое разгоряченное — движется надо мной.

Трудно сосредоточиться. Есть так много вещей, о которых я хочу спросить. Сколько ему лет? Есть ли у него семья? Кем он был раньше? Как назывался его мир? Была ли у него раньше пара? Я пытаюсь сосредоточиться, но меня отвлекает то, как он нежно приподнимает мои бедра, пока я не оказываюсь на коленях, прижавшись щекой к одеялу. По всему телу разливается румянец, когда я понимаю, что это та же самая поза, в которой я была… прошлой ночью, когда он взял меня.

«Я хочу взять тебя снова, — мурлычет он у меня в голове. — Если только у тебя не болит слишком сильно?»

Это боль другого рода, — думаю я, и когда он хихикает у меня в голове, я понимаю, что он это услышал. Тем не менее, это правда. Глубоко внутри у меня все болит, и когда его пальцы выскальзывают из моего тепла и оставляют меня опустошенной, я хнычу.

«Нет, пара, — говорит он мне в моей голове. — Воин-дракони вступает в брак только один раз и на всю жизнь. Ты моя, а я твой».

Мое глупое, романтичное сердце трепещет от этого. «Правда?»

«Мужчина может отдать свой огонь только один раз, потому что это привязывает самку к его духу. Если мы спариваемся с недостойной самкой, мы проливаемся ей на спину, чтобы дать ей понять, что она отвергнута».

Господи, это звучит оскорбительно. Я не знаю, что и думать. Он проделывал это со многими женщинами? Теперь это я ревную.

«Не беспокойся по этому поводу. С тобой этого никогда не случится, милая. — Он снова утыкается носом в мою шею, даже когда я чувствую жар его члена, прижимающегося ко входу в мое лоно. — Ты забрала мой огонь. Ты полностью принадлежишь мне. Твой запах изменится, чтобы соответствовать моему, твои мысли принадлежат мне… вся ты будешь моей».

«Вся я?» — я дрожу.

«Вся, — соглашается он. — Особенно твое влагалище». — И он толкается в меня.

Я задыхаюсь, потому что он большой, и мое тело напрягается, сопротивляясь вторжению. Однако долю секунды спустя моя киска как будто приветствует его, потому что все напряжение спадает, и тогда я чувствую себя потрясающе. Это похоже на то, что он почесывает зуд, о котором я до сегодняшнего дня и не подозревала, и я не могу удержаться, чтобы не прижаться к нему спиной, когда чувствую, как он выпрямляется, его руки на моих бедрах. Он опускается на колени позади меня, его бедра прижимаются к моим, его член так глубоко во мне, что это шокирует.

«У тебя больше нет вопросов?» — спрашивает он и вращает бедрами, одновременно произнося это у меня в голове.

Ужасно трудно думать, когда он вот так находится внутри меня. Боже, мне даже дышать трудно. Я просто хочу зарыться кулаками в одеяло и купаться в ощущении того, что меня вот так наполняют. Мои пальцы ног поджимаются, когда он входит в меня, и когда его следующий толчок такой же твердый и требовательный, мой вздох превращается в полу-всхлип. Меня переполняют эмоции и ощущения одновременно. Но… вопросы.

— Я… да, — выдыхаю я. — Ты… ты воин?

«Генерал, — с гордостью говорит он мне. — Вот почему у меня такие длинные когти. — Он останавливается надо мной. — Раньше это было важно. Сейчас это не имеет значения».

— Генерал? — эхом отзываюсь я. — В армии?

«В некотором роде. Все дракони служат нашим салорианским повелителям. — Волна ненависти захлестывает его мысли. — Пусть они горят во всех огнях всех мыслимых адов».

«Я не буду думать о них, когда буду внутри тебя», — говорит он мне и делает еще один глубокий, раскачивающий толчок, который, кажется, потрясает меня до глубины души.

Ох.

— Ты так много помнишь, — выдыхаю я, едва в состоянии сосредоточиться. Зор и Эмма — потому что я должна думать о них как о паре — упомянули салорианцев. — Ты не такой, как другие.

Он все еще нависает надо мной.

«Другие? — спрашивает Раст, и я чувствую, как он роется в моих воспоминаниях в поисках ответов. — Какие другие?»

— Другие… другие драконы, — выдавливаю я, и моя киска пульсирует вокруг его твердой длины. О боже, я собираюсь кончить просто от того, что он вот так находится внутри меня. Я слишком чувствительна, слишком полна всего. Я едва могу думать. Я поглощена его эротическими мыслями и ощущением его члена внутри меня.

Одна большая рука хватает меня сзади за шею и прижимает к кровати, и, должна признаться, мне становится еще жарче от осознания того, что я прижата и не могу встать. Я громко стону, мое тело крепко сжимается.

«Другие дракони? — спрашивает он. — Они стремятся стать твоей парой?»

Его мысли бешеные, разъяренные.

— Нет, — выдавливаю я, когда он опускает другую руку и начинает манипулировать моим клитором, как будто он полон решимости заставить меня кончить прежде, чем я смогу подумать о ком-то еще. — Сестра… подруга. Друг… — О боже, он прикасается ко мне, и тогда я чувствую, как все мое тело воспламеняется. Я снова всхлипываю, потому что это так невероятно, и я так близко.

Прилив неистового удовольствия проносится из его сознания в мое. «Хорошо. Ты моя. Они не смогут заполучить тебя».

«Твоя», — соглашаюсь я, потерявшаяся в своей нужде. Сейчас я говорю про себя, потому что слишком ошеломлена, чтобы формулировать слова. Я просто хнычу снова и снова.

«Ты принадлежишь мне», — снова заявляет Раст и жестко входит в меня. Он прижимает мои бедра к себе, а затем начинает медленно двигаться, набирая медленный, устойчивый ритм, который заставляет меня вскрикнуть в считанные мгновения. Каждое движение заставляет меня кончать еще сильнее, пока мне не начинает казаться, что мои оргазмы просто наслаиваются один на другой в одной большой, бесконечной, непрекращающейся кульминации. Между этим и лихорадкой я едва осознаю, когда он останавливается, когда его сперма разливается внутри меня жаром, и он прижимает меня к себе, облизывая мою