Что известно реке (ЛП) - Ибаньез Изабель

— Возвращайся в свою каюту, — он оставил меня на палубе. — Я серьезно, Оливера.

Дахабие накренилась вправо, отчего я споткнулась и широко замахала руками, стараясь сохранить равновесие. Я сделала неуверенный шаг вперед, затем еще один, но судно снова качнулось и у меня внутри все перевернулось. Я попятилась обратно в салон. Остальная команда промчалась мимо, быстро переговариваясь на арабском. На их лицах была паника.

— Госпожа! Вам стоит вернуться в свою каюту! — выкрикнул Карим, проносясь мимо. — Здесь небезопасно!

— Как только отыщу своего дядю, — ответила я.

Но юноша уже скрылся из виду. Я вбежала в салон и увидела дядю, сворачивающего карту, разложенную на столе. Что-то ударило в окно, и я быстро обернулась, ахнув.

— Это песок? — спросила я.

В два шага дядя Рикардо настиг меня.

— Да, из пустыни.

Судно громко застонало, налетев на что-то твердое под нашими ногами. Он побледнел, а затем развернул меня и подтолкнул в сторону моей каюты.

— Оставайся у себя, пока я не разрешу выйти, Инез. Если мы перевернемся, лезь через окно. Оставь все. Ты поняла?

Оцепенев, я кивнула и бросилась выполнить указания, чувствуя собственное сердце в горле. Я закрыла за собой дверь и опустилась на пол, подтянув колени к груди. Нет, бездействовать в такой момент было неизмеримо глупо. Предположим, мы перевернемся и что тогда?

Я окинула комнату оценивающим взглядом.

Что мне можно потерять?

Ни одной вещи моих родителей. Они не имели большой ценности для посторонних, но для меня они были дороже всего на свете. Дахабие раскачивалась и стонала от сильных порывов ветра. Он завывал за окном, намереваясь погубить нас. Я поднялась на дрожащих ногах, расставив руки в стороны, и осторожными шагами направилась к ящикам под кроватью.

Громкое ругательство заставило меня замереть.

Это был мой дядя.

Я бросилась к выходу и выглянула в узкий коридор. Одна из дверей на противоположной стене была приоткрыта и раскачивалась в такт движениям судна. Она громко скрипела. Я вышла в коридор, распахнув рот—

Сквозь образовавшийся проем я увидела дядю. Дверь качнулась вперед, закрывая мне обзор, но затем вернулась назад. Я подошла ближе, мои шаги легко ступали по дереву. Мне показалось, будто мелькнуло что-то знакомое…

Дядя Рикардо быстро перебирал свои вещи — примерно также, как это делала я. В руках у него был блокнот, на обложке которого пышным цветом распустились пионы. Это были любимые цветы моей мамы. Я узнала бы ее дневник, где угодно.

Это я разрисовала обложку.

Мой дядя склонился над сундуком и достал несколько исписанных листов, быстро пробежался глазами по содержимому, а после сложил их пополам, чтобы спрятать их внутри дневника моей мамы. Интуиция подсказывала, что необходимо сейчас же ворваться внутрь и потребовать личные записи моей матери и это желание едва не захлестнуло меня. Но я сдержалась, в кои-то веки подумав, прежде, чем действовать. Если я ворвусь сейчас, он, скорее всего, снова солжет мне, а затем, черт его возьми, спрячет от меня ее вещи.

Лучше дождаться, когда он покинет каюту.

Дядя Рикардо выскочил наружу, наклонившись вперед, словно бык. Едва он скрылся на лестнице, я бросилась через узкий коридор, прикрыв за собой дверь.

Он оставил комнату убранной, сундук был заперт. Пробормотав проклятие, я опустилась на колени и извлекла из волос шпильку. Мне было известно, как взломать замок, благодаря привычке моего отца совершенствоваться в случайных талантах. Он мог задерживать дыхание под водой на три минуты, знал, как завязывать различные морские узлы и как их развязывать, а также какое-то время увлекался взломом.

Я воткнула острый кончик шпильки в замочную скважину и повернула ее в одну сторону, а когда это не помогло, попробовала в другую, мысленно поблагодарив тетю за то, что та запирала меня в спальне, когда я вела себя неподобающе. Замок открылся и, когда дахабие снова накренилась, я откинула крышку назад.

Мамин дневник лежал на стопке свернутых в трубочку карт.

Необходимо было время, чтобы прочесть каждую запись, но я не владела такой роскошью. В моем распоряжении была лишь сегодняшняя ночь пока остальные боролись за сохранение Элефантины. С этой мыслью я поспешила вернуться в свою каюту. Я собрала свои сумки и устроилась прямо под окном, пока песок бешено атаковал тонкое стекло. Если лодка перевернется, я бы хотела оказаться ближе к выходу.

Только после этого я начала читать.

И именно на последней странице я обнаружила запись, что изменила все.

Мы с братом никогда не сможем вернуться назад. Он пошел по пути, который я не могу принять, но мне сложно заставить себя обратиться к властям. Как я могу писать такое? Я должна! Должна! Его угрозы пугают меня. В последний раз, после нашей ссоры, я еле поднялась с пола. Рикардо сказал, что не хотел сделать мне больно, но так все и вышло.

Синяки до сих пор не сошли. Я не могу игнорировать правду.

Я боюсь за свою жизнь. Я боюсь за жизнь Кайо.

И я не знаю, как мне поступить. Он же мой брат.

Но он также убийца.

Сначала я не могла уловить смысл написанного. А потом каждое слово стало болезненно четким, с острыми краями и резкими линиями.

Угрозы.

Синяки.

Убийца.

Моя мама боялась за собственную жизнь. Я расстегнула воротник платья, задыхаясь и с трудом восстанавливая дыхание. Она жила, боясь того, что мог сделать ее брат. Отчаяние и безысходность, питающие каждую строчку, расставили все по своим местам. Словно туман рассеялся и мне открылось скрытое.

Кого дядя Рикардо убил?

И если он сделал это однажды, может сделать снова.

Все это время дядя отказывался сообщать мне подробности смерти родителей. И теперь я, наконец, поняла почему. Ответ был у меня перед глазами с самого начала. За окном бушевала буря. Она требовала своего. Я снова перечитала запись, и мое зрение затуманилось, когда я отчаянно пыталась прислушаться к тому, что пыталась подсказать мне моя интуиция. Все доказательства были налицо. Мой дядя не хотел, чтобы я оставалась в Египте. Он занимался незаконной деятельностью. Он отказывался рассказывать мне, что случилось с моими родителями. Письмо моей матери месье Масперо, в котором она умоляла о помощи. Любопытная карточка с изображением врат и указанным временем, местом и датой на обратной стороне. А теперь запись в дневнике, где мой дядя поднял на маму руку. Достаточно сильно, чтобы оставить синяки.

Истина железным кулаком сковала мое сердце.

Дядя убил моих родителей.

***

Мне пришлось сойти с Элефантины. Я потратила несколько секунд, чтобы собрать все свои вещи. Коридор был пуст. Команда, мой дядя, Уит и, я уверена, мистер Финкасл были на верхней палубе. Никто не заметил бы, как я поднесла свои вещи к перилам. Никто не заметил бы, что на дахабие стало на одного человека меньше. Я распахнула дверь, осмотрелась и поспешила по узкому коридору. Песок путался в моих волосах, делая их жесткими. Сверху доносились крики людей. Я добралась до перил, ремень сумки впивался мне в ладонь.

Внизу бурлила вода.

Я вспомнила, как река захлестнула меня с головой. Как она сковывала меня в своих объятиях. Дрожащей рукой я потянулась вперед, страх скрутил меня. Нерешительность подступила вплотную и через одно долгое мгновение я опустила руку.

Прыгать было глупо.

Мои шансы на выживание были невелики. Останься я на борту, моя судьба была бы столь же мрачной. Я вглядывалась в глубину реки и страх сжимал мое горло. В ней водились крокодилы и змеи, злое течение и порывистый ветер.

Но на Элефантине — убийца.

Я зажмурилась, пытаясь дышать. Я чувствовала песок на зубах, а подол моего платья яростно хлестал меня по ногам. Даже если я переживу бурю, даже если я выберусь из Нила, что я буду делать дальше? Как мне добраться до Фил?