Черное солнце (ЛП) - Халле Карина

— Что, черт возьми, это было?

— Не знаю, — говорю я, снова надевая солнечные очки. Пожимаю плечами и делаю изящный глоток шампанского. Я не лгу. Я не знаю, то ли я просто внушила ему, как вампир, то ли убедила его с помощью магии. Главное, что сработало.

Должна признать, это было приятно.

— Знаешь, ты всегда была такой, — размышляет Элль, беря в руки меню. — Мужчины и женщины всегда попадаются на это.

Я колеблюсь, прежде чем спросить.

— В смысле?

Она поднимает на меня взгляд и водит кончиками пальцев, описывая круги.

— Ты. В этом вся ты.

Я делаю еще один глоток своего напитка, проглатывая пузырьки.

— А ты? Ты ведёшься на это?

Элль фыркает.

— Ага, еще чего, — ее взгляд возвращается к меню. — Блин, я хочу заказать все, что есть в этом меню, но дорого до ужаса.

— Я же сказала, что угощаю.

— Но у тебя день рождения был.

— Купишь мне потом выпить в баре, — говорю я ей. — В другом баре, подешевле.

Мое ожерелье начинает греться на коже, поэтому я рассеянно обхватываю его пальцами, чувствуя, как оно согревается между моими пальцами.

— Новое ожерелье?

Я смотрю на нее, пока она разглядывает его.

— Да, подарок на день рождения, — осторожно отвечаю я ей.

— Ну, дай-ка я посмотрю.

Я отпускаю руку, и она ахает. Вчера вечером я сняла свои серьги — к утру дырочки уже затянулись, — но ожерелье оставила на себе.

— Срань господня. Выглядит чертовски дорого. Это рубин? И бриллианты?

Я киваю.

— Наверное, подделка.

— Кто тебе это дал?

Мне приходится лгать.

— Родители.

У нее на лбу появляются морщинки.

— Родители? Подарили тебе рубиновое ожерелье? Не похоже на подарок родителей дочери, как будто крутой папик подарил своей возлюбленной, — я чуть не фыркаю от ее описания Солона. — И твои родители никогда бы не подарили тебе ничего настолько шикарного. Ты? В бриллиантах?

Затем она хмуро смотрит на мою шею, на мои руки.

— Где все остальные твои цепочки и кольца?

— Сняла, — говорю я, зачем-то пряча руки под стол, а рубин продолжает обжигать мою кожу. — Не была уверена, подойдет ли это для такого шикарного места.

— О, и ты скрыла все свои татуировки, — отмечает она. — Я здесь выгляжу как неухоженный дикий ребенок. Ну и ладно. Я такая, какая есть.

И думаю, это никогда не изменится. Я быстро улыбаюсь ей. До сих пор она не заметила, что мои клыки острее, чем обычно. На самом деле это не так заметно, наверное, они вылезают, когда это необходимо.

Я беру меню, надеясь, что она оставит тему о моих украшениях. Если она по какой-то причине попросит показать татуировки, я обречена.

Мы погружаемся в молчание, пока я решаю, что бы такое съесть. Я совсем не голодна, ни по еде, ни по крови, но будет выглядеть странно, если я ничего не закажу. Думаю, что суп из лобстера — хороший выбор. Я снимаю солнцезащитные очки и кладу их на стол, мои глаза наконец привыкают к свету.

— О, боже мой, — тихо произносит Элль, в то время как задняя часть кулона внезапно вспыхивает, прижимаясь к груди.

— Что? — спрашиваю я, вглядываясь в рубин и отводя его подальше от своей кожи.

— Я только что видела, как сюда вошел самый великолепный мужчина во всем мире. Он у бара.

Я не могу заинтересоваться тем, что она говорит.

— Угу, — говорю я ей, пытаясь понять, что ожерелье делает со мной.

— Он не в нашем вкусе, но, черт возьми, я хочу перепрыгнуть через все столы и растерзать его. Он прекрасен, — она замолкает. — Ленор. Ты даже не смотришь.

Я раздраженно вздыхаю и отрываю взгляд от меню.

Смотрю на бар напротив.

Встречаясь взглядом с Абсолоном.

Мои глаза расширяются, воздух застревает в горле.

— О боже, он смотрит на тебя, — хрипло шепчет Элль. — Он идет сюда!

Она права. Солон, все еще удерживая мой взгляд в плену, грациозно шагает к нам через ресторан. На мгновение я оказываюсь вне своего тела, игнорируя то, как рубин обжигает мое горло, как мое сердце совершает сальто, как мои бедра сжимаются вместе, пытаясь унять похоть, которая внезапно вспыхивает внутри.

Я смотрю на Абсолона глазами Элль.

И он действительно самое великолепное создание в мире.

Сегодня на нем только темно-бирюзовая рубашка, без галстука, но с воротника свисают солнцезащитные очки, черные брюки и дорогие на вид туфли. Его черные волосы зачесаны назад, открывая идеальную линию роста волос, темные брови скрывают глаза в тени, синие радужки оттеняют цвет рубашки. Его тело высокое, худощавое, но мускулистое, и он двигается с такой незаметной уверенностью, что все головы в этом месте поворачиваются и смотрят, как он приближается ко мне.

Мой вампир.

Я пытаюсь сглотнуть, пытаюсь пошевелиться, сделать что-нибудь, потому что понимаю: плохо, когда два мира сталкиваются вот так, когда Элль и Абсолон вместе, но не могу даже думать.

— Ленор, — говорит мне Солон, останавливаясь перед столом, сегодня его акцент звучит более по-британски, голос мягкий и насыщенный, как сливки. — Извини, я опоздал.

Мои глаза становятся еще шире, он наклоняется и целует меня в щеку, и я чувствую, что мое сердце только что разорвалось, как бомба, тело сотрясает дрожь, взрыв жара и льда.

У меня нет слов. Я смотрю в меню, пытаясь отдышаться, в то время как Солон садится рядом со мной.

Почему он здесь?

— Приношу свои извинения, — говорит Солон, и когда я поднимаю взгляд, он разговаривает с Элль, протягивая руку через стол. — Ты, кажется, удивлена. Я был уверен, что Ленор предупредила тебя о моем приезде. Я Солон.

У Элль отвисает челюсть, но затем она быстро ее закрывает. Она пожимает ему руку, и я замечаю, что она слегка вздрагивает от, должно быть, сильного, холодного пожатия.

— Э-э, привет. Я Элль, — она убирает руку, слегка пожимая ее и выжидающе глядя на меня. — И нет, Ленор не говорила, что у нас будет компания.

— Вылетело из головы, — удается мне сказать. Моя щека горит в том месте, где его губы коснулись моей кожи, хотя бы рубиновое ожерелье остыло.

— Ленор так много рассказывала мне о тебе, — продолжает Солон, и теперь я хмурюсь, испытывая странное чувство паники, потому что я никогда ничего не рассказывала ему об Элль. Либо он лжет, либо сам додумался, а поскольку он хищник, который высасывает кровь из людей, чтобы выжить, последнее вызывает беспокойство.

— Надеюсь, только хорошее, — говорит Элль, и я замечаю, что язык ее тела полностью изменился. Она наклонилась вперед в своем кресле, поставив локоть на стол, подперев рукой подбородок, и смотрит на него с сердечками в глазах.

«Прекрати», — мысленно предупреждаю я его.

Он только одаривает Элль улыбкой, от которой она тает на месте, его зубы ничем не пугают ее.

«Просто очаровываю твою подругу».

«Ты заставляешь ее», — я делаю паузу. «И ты здесь никому не нужен».

«Ты же знаешь, что это не так. Нужен тебе».

«Это лишь твои догадки».

«Я это знаю».

— Лишь хорошее, — уверяет ее Солон, все еще улыбаясь.

Элль кивает, затем, наконец, отрывается от его пристального взгляда и смотрит на меня.

— Тебе так много нужно мне рассказать. Когда вы познакомились? — она оглядывается на него, изучая его рубашку, волосы, лицо. Что-то похожее на осознание осеняет ее. Она пристально смотрит на меня. — О боже мой. Это тот самый секси из Монастыря? Твой таинственный мужчина?

«О боже, заткнись, Элль», — думаю я.

«Таинственный мужчина?» — Мысли Солона врезались прямо в меня. «Секси?»

Я осмеливаюсь взглянуть на него. Он ухмыляется с крайним самодовольством.

Замечательно.

Я прочищаю горло, они оба выжидающе смотрят на меня.

— Да, — наконец говорю я.

— Но как? Где ты его снова увидела? — она наклоняется вперед, упираясь пальцами в стол. — О боже, только не говори мне, что он твой преследователь.

— Преследователь? — спрашивает Солон с притворным ужасом. Он кладет локти на стол, закрыв лицо большими ладонями, и наклоняет голову, глядя на меня, хитрая улыбка изгибает его губы. — Расскажи мне побольше об этом преследователе.