Свиток Хевреха - Эрли Моури

развевались утренним ветерком. Подведенные мергийской краской бедно-голубые глаза, глянули на Леоса, и бард подмигнул озорно, целуя воздух. Занавески раздвинулись, и барда поманил тонкий палец. Солнечный луч сверкнул в прозрачном камне кольца.

— Кто это? — шепотом спросил Леос у иальсца, стоявшего рядом.

— Сама мэги Верда, — так же тихо отозвался тот и нервно вытер вспотевший лоб.

Бард шагнул вперед и согнулся в поклоне, раковина ихтионита выскользнула из-за пояса, покатившись под ноги носильщикам. Паланкин качнулся, замер.

— Это инструмент амфитритов? — спросила мэги, наклоняясь и рассматривая раковину. — Неужели ты умеешь на нем играть?

Ее голос показался перезвоном хрустальных капель, а светлые глаза напомнили о морских волнах, игравших на солнечной отмели. Сердце встрепенулось, и бард снова не мог понять, почему его столь глубоко трогают женщины, говорящие так. Их взгляд, движение губ, цвет волос, разбросанных по плечам или длинными локонами спадавшие на грудь — почему они все такие разные пьянят кровь и разом забирают и мысли и память.

— Да, моя принцесса, — бард быстро поднял раковину и выпрямился, разглядывая белокурую мэги. — Ваша проницательность, также трогательна, как и красота. Наверное, все дело в синих глазах. А может магии? Ее столько в этом светлом лице, на губах, — он сделал еще один несмелый крошечный шаг. — Я вижу волшебные искры на ваших локонах.

— Дай мне этот инструмент. Если позволишь, только на время, — Верда коснулась раковины, потом его руки. — А как соскучишься, придешь и заберешь.

— И снова так же близко увижу вашу магию? — прошептал он, вкладывая в ее ладонь хрупкую безделушку.

— Увидишь еще ближе. Но об этом глупо говорить на улице, — она улыбнулась на прощанье и скрылась за легкой занавеской.

Паланкин двинулся дальше.

Бард постоял еще немного, глядя в след мэги. Потихоньку мысли возвращались к Астре, и он зашагал к уже близкому «Серебряному шлему». Свернул за угол и прошел в открытую трактирную дверь. Завсегдатаи на мгновение притихли, вглядываясь в посетителя, но тут же разговоры возобновились, словно и не прерывались вовсе.

— Хозяин, эй, хозяин! — позвал Леос, и широкоплечий детина в фартуке, разрисованном пятнами, обернулся, приподнимая редкие брови.

— Почтеннейший, — кивнул ему бард. — Не остановилась ли у тебя мэги? Молодая такая совсем, черноволосая. Прекрасная, как роза волшебной Вергины. Мэги Астра Пэй.

— Парень, у меня тут трактир, видишь ли, — хохотнул тот, хлопая некрепко Леоса по плечу. — Девки все время ходят. Молодые и старые, черноволосые и блондинистые, человечьи, гномьи, и Рена знает какие. Разве ж упомнишь всех? А мэги они или так, девицы уличные, мне не докладывают.

— Да нет, Прол, — вмешалась в разговор подавальщица, отставляя поднос с чашами, полными эля. — Была тут такая. Недавно совсем была, пару дней, может как. Не одна была, а с ухаживателем. Он ей все песни пел, да нежные слова говорил. И комнату на ночь одну брали.

— Точно ли, девушка? — переспросил Леос подавальщицу. — Была ли та, о которой я спрашиваю? Глаза у нее светлые, как солнечный камень. И солнце рыжее лучиками в черных волосах. А лицо чистое-чистое, как у Раи.

— Ну, я бы так не сказала, — служанка отбросила растрепавшуюся рыжую косу. — Такая худоватая девица, в общем-то ничего особенного, — она внимательно посмотрела на Леоса. — Слушай, парень, да она ведь с тобой была! Вот теперь я точно вспомнила. Прол, помнишь, этот-то, — она игриво ткнула Леоса пальцем в живот так, что тот ахнул, — бард он, помнишь? А, Прол? Ты ж с них еще за комнату дешевле взял, потому как этот парень песни пел, что птичка в саду.

— Точно, — трактирщик кивнул. — А я тебя и не признал, парень. Тогда ты, кажись, с инструментом каким был. Да и сам весь повеселее выглядел. Мы о постояльцах обычно не рассказываем. Мало ли у кого какие дела, — он бросил недовольный взгляд на подавальщицу. — Только не было твоей мэги у нас больше. Как вы ушли, так она и не появлялась.

Леос качнул головой задумчиво и с досадой. Единственная возможность найти мэги теперь — это обратиться к магистру Варольду. И как примет его важный старик? Скорее всего, не выйдет из этого ничего путного, но попробовать требовалось, просто было необходимо. Он повернулся, собираясь уходить.

— Эй, бард, — зашептал ему в ухо оборванец, сидевший раньше за столиком в углу, прислушиваясь к разговору. — Красотка твоя шороху в Иальсе наделала. О ней на Варгиевом рынке говорят. Прямо на языках дырку скоро протрут, все чешут: мэги Астра Пэй, да мэги Астра Пэй.

— Это новость старая, как твои башмаки, — отмахнулся от нищего Леос.

— Как же старая, когда только вчера к вечеру она у господина Бугета была? — обиделся оборванец. — Прилетела на каком-то диковинном звере. Потом как заверещит! Спалила палатку, забрала кошелек господина Бугета, да улетела. Мигом! Что мы и удивиться как следует не успели.

— Врешь! — Леос ухватил нищего за рубашку, ветхая ткань тут же опасно затрещала, расползаясь под его руками. — Ну, врешь же!

— Эй, да тише ты! Не вру я. Сам видел. Пришел, понимаешь, на рынок заработать сальд-другой, а тут мэги твоя со своим зверем. Прямо с неба — шлеп! Свалилась и кинулась на Бугета, как кошка огненная. Так и не вышло ничего заработать, — оборванец вздохнул и высвободился, косо посматривая на барда. — Сам сходи да и спроси у господина Бугета. Его ребята до полночи бегали, разбирались с этой твоей мэги. Ох и досталось ей, наверное, гринхов, по самую макушку! Господин Бугет обид не прощает, это всем известно. Хоть мэги, хоть гилена высокородная — найдет способ, как милость вернуть.

Леос отстранил лопочущего нищего и быстро направился к двери.

— Эй, парень, хоть пару шилдов дай. Выпью за твое здоровье! — крикнул тот вслед. — И за девицу твою выпью!

— Прости, сам без монеты, — пробормотал Леос и поднялся на улицу.

Он шел к Варгиеву рынку, почти не замечая ничего вокруг. Перед глазами стояла гномья ухмылка Кирима, и господин Бугет перебирал короткими толстыми пальцами завязки кошелька.

— Убьют ведь, наверняка убьют, — приговаривал бард, переставляя ноги к рыночной площади. Затянувшаяся рана на животе мучительно ныла, будто в ней опять поворачивал кто-то острое лезвие. Он налетел на девушку в узкой бархатной котте, пошел дальше, а девица осталась стоять посреди улицы, испуганно глядя вслед прохожему с таким бледным и страшным лицом, какое бывает только у живого трупа. Когда бард исчез за поворотом, она побежала домой, задыхаясь и торопясь рассказать, что опять мертвяки выходят из склепов, да теперь уже разгуливают по городу, не пугаясь ни света дня, ни жаркого взора богов.

* *