Карамелька для последнего из драконов - Ардана Шатз

обращали внимания и могли налить то, что было запрещено уставом. А вот Дианы рядом с ним не было. Я метнулся в одну сторону, в другую, пытаясь отыскать её пульсирующую энергию, но уловил её уже на границе города. Мой эмоциональный огонёк быстрым шагом сейчас направлялась к академии. В полном одиночестве. Я вздохнул и поспешил за ней. Провожать пришлось, держась в тени, а для этого пришлось сойти с мощёной дороги, которая сейчас освещалась особенно ярко — моё личное желание, замаскированное под приказ Архимага Леманна. Адепты ни на минуту не должны были оказываться под покровом темноты. Пусть это и не могло стать спасением при реальной угрозе, но даже самому наглому преступнику решиться напасть при ярком свете сложнее, чем во мраке.

Лишь когда мы пересекли границу академии, я оказался в шаге позади Дианы.

— Плохая идея — гулять в темноте в одиночестве.

Она коротко вскрикнула и резко обернулась. А при виде меня на лице появилось отнюдь не выражение облегчения. Диана нахмурила брови и отвела взгляд, глядя куда-то мимо меня.

— Не обязательно так подкрадываться. — прошептала обиженно, а потом вскинула подбородок и добавила уже громче. — Вы сами подписали моё разрешение покидать стены академии.

— Вы должны были дождаться других, а не возвращаться в одиночку.

Диана отвернулась и продолжила идти в сторону главного входа. Я пошёл рядом, сократив дистанцию до минимума.

— Не обязательно меня провожать.

— Хочу убедиться, что вы доберётесь до вашей комнаты без приключений.

— А я этого не хочу!

Она ускорила шаг и схватилась за ручку тяжёлой двери. Но та отказывалась поддаваться. Когда я положил свою руку поверх ее, Диана вздрогнула всем телом, освободила руку и почти бегом бросилась в открывшуюся дверь. Я не стал догонять, а шагнул в ближайшую тень.

Было слышно, как она тихонько ругает Адриана, Роуленд, разрешение отпускать адептов на прогулку и, конечно же, меня. Поднималась Диана уже не так спешно — видимо, поняла, что я не следую за ней по пятам.

Я не сдержал улыбки, когда она вспыхнула негодованием, увидев меня на своём этаже.

— Как… Что вы здесь делаете?

— Я же сказал — убеждаюсь, что вы в безопасности.

— А здесь есть, чего опасаться? Разве академия — не самое надёжное место во всей Империи?

Я наклонил голову. Интересно, с чего она пришла к подобному умозаключению?

— Увы, даже в этих стенах можно попасть в беду. А ваш, кхм… ухажёр не удосужился проводить вас.

— Он мне не… — она резко посмотрела мне в глаза. — Это уже не ваше дело!

Мы стояли возле двери в её спальню. Хоть мужчинам и не положено было находиться в женском крыле, я проигнорировал это правило. Просто не мог уйти, пока Диана здесь.

— Ваша безопасность — это именно моё дело, Диана.

От неё так маняще пахло кофе и тем неуловимым оттенком огненного янтаря, аромат которого может почувствовать только дракон. Сладковато-солнечным, недоступным никому из обычных людей. Я сделал шаг вперёд. Диана попятилась, упираясь спиной в дверь.

— Пока вы здесь — вы всегда будете под моим присмотром. Нравится вам это или нет.

— Мне не нравится.

Её шёпот коснулся моей кожи. Тёмные длинные ресницы дрожали, а дыхание начало сбиваться. Я слышал, как её сердце ускоряет свой ритм, чувствовал, как бьётся внутри магия. Ещё немного и я смогу поймать вспышку огня, прорвавшуюся сквозь оковы ограничителей.

Я должен был остановиться. Диана уже практически в своей спальне. Мне нужно было уходить. Но я не мог. Дракон внутри довольно урчал и требовал приблизиться вплотную. Ощущать кожей её сердцебиение, пить её дыхание, губами ловить сбивчивый шёпот.

Меня остановили две маленькие ладошки, которыми она упёрлась мне в грудь. Какая лёгкая преграда. Зверь внутри рыкнул и принял сопротивление за попытку поиграть в кошки-мышки. Я, уже почти не отдавая себе отчёта, легко отвёл её руки в сторону, фиксируя тонкие запястья в своих руках. Наклонился, глядя, как в глазах Дианы вспыхивают огоньки — её магия сама стремилась ко мне.

Прошептал на ушко:

— Не люблю, когда меня пытаются обмануть.

И со сладким удовлетворением услышал её судорожный вдох, когда мои губы мимолётно коснулись кончика уха.

Я готова была умереть в тот момент, когда он прижал меня к двери своим телом. А когда горячий шёпот раздался у самого уха, забыла, как дышать. Внутри всё скрутилось тугим пульсирующим узлом в ответ на прикосновение его губ. Огонь побежал по венам, но я уже не видела, бушует ли магия внутри меня или уже вырвалась наружу. Мой следующий выдох Лекс поймал губами, а я словно провалилась в свой сон. Он целовал меня так же напористо и страстно, не давая перевести дух, не позволяя осознать нереальность происходящего.

— Гори ярче, огонёк. Гори ярче для меня.

Не сон. В тот раз это был не сон.

Его горячий шёпот перемежался с такими же горячими поцелуями. Когда мне стало не хватать воздуха, я попыталась освободить руки из его хватки, но он держал слишком крепко.

А потом в мгновение отстранился, поднимая руки ладонями ко мне, словно показывая, что он не опасен. Он дышал так же тяжело, как и я, смотрел на меня взглядом, который обещал всё — от яркого пламени страсти до ледяной черноты забвения. Резким движением его руки опустились на дверь по бокам от меня, вновь заключая меня в ловушку. Лекс наклонился, убийственно медленно прикасаясь губами к губам.

— Я не должен.

Глухой шёпот заставил меня податься вперёд, стараясь прервать эти слова, вернуть прикосновение. И Лекс откликнулся. Всего на несколько секунд его язык ворвался между моих губ, возвращая мне в вены кипящую лаву, а затем Лекс выпрямился, отшатываясь на несколько шагов.

— Нет. Я не имею права.

Он резко отвернулся и зашагал по коридору, оставляя меня умирать от эха каждого его шага.

Если бы у меня была хоть капля решимости, я бы бросилась за ним, потребовала объясниться. Если бы у меня оставались силы, я бы сбежала прочь из академии, туда, где он не сможет найти и снова мучить меня. Если бы у меня хватило хладнокровия, я бы смогла не думать о нём больше ни секунды.

Но единственное, что я смогла сделать — скользнуть в дверь своей комнаты, забиться в самый угол кровати, укрываясь одеялом с головой, и дать волю слезам. Объяснения были ни к чему. Он и без