Второй шанс. Книга четвертая - Елена Звездная

Принц Эльтериан остался стоять в одиночестве у алтаря, провожая супругу недобрым взглядом.

— Когда-нибудь, когда ты не будешь столь прекрасна, что от твоей красоты дар речи теряю даже я, повидавший немало красавиц на своем веку, я объясню тебе, Асьен, ЧТО ты совершила!

— Вы можете сказать уже сейчас. Просто не смотрите на меня и все получится, — вполне дерзко произнесла я.

Резко повернув голову, император несколько мгновений пристально смотрел мне в глаза, а затем произнес:

— Ты вбила клин недоверия между императорской властью и военными родами, Асьен. И с последствиями этого, мне придется разбираться еще не один год. Так что твое наказание — пыль в сравнении с тем, что придется теперь вынести мне. Доверие завоевывается годами, но теряется в один миг. — И уже не сдержавшись. — Убил бы! Серьезно, убил бы… Но рука не поднимется. До этого дня даже я не знал, что ты настолько прекрасна.

В следующее мгновение мои плечи укутал теплый мундир, и, несмотря на ситуацию, разом накатило чувство безопасности и защищенности, еще до того, как Каенар произнес:

— Кронпринцесса нуждается в отдыхе. Сегодня был трудный день.

Но сопроводив меня в палатку, Каенар, молча развернулся и ушел, не произнеся ни слова.

* * *

Несмотря на все произошедшее, к глубокой ночи лагерь погрузился в тишину. Отгремел пир, который устроили даже не студенты — преподаватели. Отбыл под сопровождением людей лорда Аскеа принц Эльтериан, и подозреваю, он отправился на неизбежный после всего случившегося допрос. Студенты устроили службу поминовения, и я выходила из палатки лишь на эти несколько минут, чтобы, как и все проводить в вечность души столь чудовищно погибших животных Нижнего Мира, воспаривших к звездам, в виде бабочек, воссоздавших их светящийся контур. Слезы не смогла сдержать не только я — даже далекие от сентиментальности оставшиеся в лагере служащие Восточного гарнизона, украдкой вытирали эти полные грусти соленые капли.

А Каенара не было.

Он не вернулся ни после службы поминовения, ни после того, как студенты вынуждены были развести вусмерть пьяных преподавателей и особенно невменяемого ректора Нуэнту по палаткам, ни даже когда лагерь окончательно затих.

Переодевшись в костюм для тренировок, я тихо выскользнула из нашей палатки. За мной, на отдаленном расстоянии, бесшумно последовал сэр Матиуш, не останавливая, но и не составляя компанию.

Куда идти я не знала, но все равно шла туда, на восток, к самому краю обрывающейся Восточной степи.

Шаг зашагом. Сначала по истоптанной изумрудной траве, затем по той, что поднималась до щиколоток, после брела по зеленому морю, доходящему почти до колен.

Я не знала, сколько прошло времени, но небо еще не начало светлеть. И я не знала куда идти, но почему-то продолжала и продолжала, делая шаг за шагом и чувствуя что иду в верном направлении. И я не хотела думать о том, чем могла закончиться эта встреча, но оставить Каенара в подобном состоянии не могла тоже.

Отдаленный свет костра увидела, поднявшись на очередной невысокий холм.

Постояла, глядя на сгорбленную фигуру у огня, и все же направилась к нему.

* * *

Каенар сидел один. На камне перед ним, плоском, почти походившим на стол, были разложены медные кубки, на деревянной доске порезан… хлеб воина, на нефритовых блюдах размещены фрукты и сладости для обрядовых подношений и более десятка кувшинов с погребальным вином стояли повсюду. А чуть поодаль сосуды с вином…

Казалось трапеза была накрыта для большого количество человек, но Каенар сидел там совершенно один. Абсолютно один.

Приблизившись на расстояние десяти примерно шагов, я опустилась на траву, не решившись подойти ближе. Сегодня была ночь его скорби, я обязана была уважать его желание отдать дань уважения павшим. И я не имела права вмешиваться, но мне казалось, Каенар ощутил и мое появление и мое присутствие.

Некоторое время мы так и просидели — я в отдалении на траве, он на камне вблизи алтарного камня, выпивая кубок за кубком традиционным погребальным образом — первый глоток ему, все оставшееся разливая на землю…

Затем поднялся, не говоря ни слова, и даже не взглянув на меня, подошел, снял с себя плащ, укутал мои плечи, завязал тесемки, и так же молча вернулся к своему месту скорби.

Его лицо было бледным, взгляд отсутствующим, плечи опущенными. Я видела столько раз людей, что каялись напоказ — Каенар таким не был. Всю свою боль, всю вину, все испытываемое горе, он хранил глубоко в своем сердце. Но не забывал. Никогда не забывал последствия своих ошибочных решений.

И вдруг обстановка изменилась. Все так же ярко горел костер, все так же тускло и неровно многочисленные свечи, но появившийся из темноты асур, одним своим появлением изменил все — скорбь исчезла, сметенная яростью.

Каенар бросил на меня предупреждающий взгляд, и поняла, что мне не следует вовсе выдавать своего присутствия. А причина его безмолвного приказала стала понятна, едва свет от костра выхватил фигуру приблизившегося — тот самый Лиэдан, асур подло убивший воинов ближнего круга бывшего герцога Риддана.

— Я знал, что найду тебя здесь, — с насмешкой произнес асур.

И плащ упал с его оказавшегося невероятно могучим тела. Асур, как и большинство представителей его расы, был гораздо выше и шире в плечах, чем прочие жители Нижнего мира, а его полуобнаженное тело казалось перевитым канатами стальных мышц, что лишь подчеркивалось маслом, коим генерал Даэтара покрыл собственную кожу.

— Один на один! — прорычал Лиэдан. — Только ты и я!

Я с тревогой взглянула на Каенара и вдруг поняла — он спокоен. Он совершенно спокоен.

Более того, взяв в руку очередной кубок с вином, кронпринц медленно сделал глоток и не глядя на асура, произнес:

— Я ждал тебя.

Это был тот тон голоса, что я слышала в моем прошлом, после падения последнего оплота защиты Небесного города. Спокойный, холодный, отстраненный тон, который означал лишь одно — смерть.

На месте Лиэдана я бы бросилась прочь. Не оглядываясь, не останавливаясь, не замедляясь ни на секунду, сломя голову бросилась бы прочь… Но асуры гордая раса, порой — излишне гордая и при этом бесконечно подлая, беспринципная и жестокая… возможно в этом была причина стремительного сокращения их численности.

Но сейчас… То, что Каенар собирался совершить сейчас определенно станет более жестоким, чем этот уверенный в своем физическом