Неладная сила - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Неладная сила читать книгу онлайн
Земля Новгородская, начало XIII века.
Однажды весной бывший волхв, а ныне добропорядочный сельский хозяин Куприян из Барсуков откопал на родительском поле идол каменный, который явно не желал больше пребывать в безвестности. Вскоре озеро Игорь, овеянное местными преданиями, вынесло на берег гроб, а в гробу – деву невиданной красоты, мертвую, но совсем как живую. Не покидая гроба, дева вызвала к жизни множество пугающих событий в Сумежье и округе. Куприяну поневоле пришлось вернуться к ремеслу волхва, его племянница Устинья поставила перед женихами сказочное условие, не веря, что хоть кто-то его выполнит, а кузнец Демка отправился в лес в самую страшную рябиновую ночь…
В книге есть:
– одна из древнейших мировых легенд, нашедшая новое воплощение среди русских лесов и болот;
– обольстительная бесовка, избравшая своей жертвой первого баламута и драчуна в округе;
– «любовный треугольник», в котором одна сторона и сама не живая, и других за собой тянет на тот свет;
– непростая любовь «красавицы и чудовища»: этой пары никто и вообразить не мог, а как они сами удивились, когда поняли, к чему дело идет;
– народное православие, объединяющее христианские мотивы с древними языческими представлениями и обычаями;
– подлинные местные предания озера Игорь Новгородской области;
– старинные клады, поиски древних тайн, духи-помощники, упыри, оборотни, навки… и дед Замора, который за последние триста лет совсем не изменился.
Следует за романом «Знамение змиево», имеет то же место действия и тех же персонажей, но самостоятельный конфликт, с первой книгой почти не связанный. Может читаться отдельно.
– Как ты, Егорка, выучился так ловко скотину водить? – с завистью расспрашивали пастуха молодые мужики. – Сидишь тут себе, пиво пьешь, пирогом заедаешь, а коровы сами по себе гуляют.
– А вот так! – охотно рассказывал Егорка. – Семи лет я сиротой остался, в девять послали меня с пастухами. А коров тогда было людно в Сумежье – десятков пять или шесть. Два дня сходил со мной старый пастух, дядька Вертяй, а на третий послал меня одного. Мне боязно – как я один такое стадо уберегу, малец? Сижу, реву, что твоя корова. Глядь – идет из лесу седенький старичок. Спрашивает: чего ревешь? Я ему: боюсь, мол, коров не уберегу, меня вздуют. Он спрашивает: а хочешь пастухом быть? Хочу, говорю, чем же мне еще кормиться, сирота я. Ну, говорит, дай мне твой поясок. Дал я ему. Он его взял, пошептал над ним, мне назад дает. Вот, говорит, утром распускай – коровы разойдутся. Вечером затяни – сойдутся назад. А на ночь сымай. Он ушел, а мне любопытно: затянул поясок. Коровы из лесу ко мне бегом, как лоси, ломятся, чуть самого не затоптали. Так и делаю с тех пор.
– А где ж тот поясок?
– Да вот он! – Егорка показал на полураспущенный пояс поверх своего серого кожуха, волчьим мехом внутрь. – Берегу. Только такие пояски на одно лето даются, а чтобы давались, надо послужить… Зимой послужить…
Кому и как послужить – спрашивать не посмели.
Дед Овсей играл на гуслях и пел стари́ны про то, как в былые времена на землю Новгородскую делали набеги литовцы.
Там жило-было два Ли́вика,
Королевскиих да два племянника.
Они думали да думу крепкую,
Они хочут ехать во святую Русь,
Ай во батюшку да Великий Новгород,
К молодому князю Игорю Буеславичу,
Ай к ему да на почестный пир.
Ай приходят-то они к сво́ёму дядюшки,
Че́мбал ко́ролю земли литовские:
«Ах ты, дядюшка да наш Чембал-король,
Ай Чемба́л-король земли литовские!
Уж ты дай-ко нам теперь прощеньицо,
Ах ты дай-ко нам да бласловеньицо, —
Хочем ехать мы да во Святую Русь,
Ай во батюшку Великий Новгород,
Ай ко тому ко князю Игорю Буеславичу,
Ай к ему-то ехать на почестный пир»…[16]
Несмотря на предостережение дяди-короля, что, мол, «счастлив с Руси никто да не выезживал», отважные братья снаряжаются и едут, разоряют три села и берут в полон родную сестру князя Игоря с двухмесячным младенцем-сыном.
Как из да́леча-дале́ча, из чиста́ поля
Налетала мала птица, певчий жаворо́ночок,
А садился он ко князю во зеленый сад,
А в саду поет он выговариват:
«Ай ты, молодой князь Игорь Буеслаевич!
Ешь ты пьешь да прохлаждаешься,
Над собой ты ведь невзгодушки не ведаешь.
Во твою-то во Святую Русь
Ай приехало-то два поганыих два Ливика,
Королевскии да два племянника;
А полонили мла́ду полоненочку,
Ай твою-то родиму́ сестру
Со тыи́м младенцем двоюме́сячным,
Увезли-то ведь далече во чисто поле,
За быстру́ реку да за Смородину».
Ай закручинился тут князь да запечалился…
Попечалившись, князь собирает войско, отобрав самых лучших витязей, и велит им ждать, когда трижды прокричит черный ворон на сыром дубу.
А сам он обвернулся да серы́м волком,
Это начал он ведь по полю побегивать,
Это начал он по чистому порыскивать,
Прибегал-то он ведь близко ко белу́ шатру,
Заходил скоро́ во стойлы лошадиныи,
У добры́х коней головочки поо́торвал,
По чисту́ полю головочки поро́скидал.
Обвернулся белым малыим горно́сталём,
У туги́х луков тетивочки повыщелкал…
Одно чудо вызвало другое: двухмесячный младенец догадался и сказал матери, что этот горностай – не иначе как родной его дядюшка. Братья Ливики пытались зашибить горностая «шубонькой соболиною», да не вышло.
Обвернулся он тогда да черным во́роном,
Ай садился-то он да на сы́рой дуб;
Закрычал-то ворон во перво́й након,
А во пе́рвый-то након да на сыром дубу.
Говорят-то поганыи те Ливики:
«Ай не кричи-тко ты, черно́й ворон, да на сыром дубу!
А поберем-то ведь мы нонь тугу́ луки,
Ай постре́лим мы тебя да черна во́рона,
А мы кровь твою-ту про́льем по сыру́ дубу,
А мы пе́рьё-то распустим по чисту́ полю!»
Дружина княжеская услышала призыв, а оружие литвинов оказалось не годно и даже кони без голов. И расплата за набег не заставила себя ждать:
А спущался князь да из сыра ду́ба.
Обвернулся он да добрым молодцом.
А взимали о́ни тут поганых Ливиков,
А у бо́льшого-то руки сломали, глаза вы́копали,
А у ме́ньшого сломали резвы́ ноги до́ гузна,
Ай посадили тут-то ме́ньшого на бо́льшого,
А отпустили-то да их во свою сторону.
Сам же князь приговаривал:
«Ты, безглазый, неси безногого,
А ты ему дорогу показывай,
Кланяйтесь от меня королю литовскому,
Кляняйтесь да сказывайте:
Ай прав ты был, Чембал-король!
Многие на Святую Русь езживали,
Да никто с Руси счастлив не выезживал!»
Сказание это все в волости знали, но слушать никому не надоедало. Немыт и Савва, как обычно, заспорили, было богатырей в князевой дружине семь или двенадцать.
– Были те богатыри: Стремил, Радобуд, Борыня, Велебой, Станиша, Гвоздец да Деревик! – твердил Немыт. – Я от деда знаю!
– Плох был твой дед, беспамятлив! Забыл он еще пятерых: Теребец, Березовец, Вязник, Твердята да Воймир! – возражал Савва. – По ним и деревни названы: Твердятино, Воймирицы, Березовцы, Вязники! Деревни есть, а ты говоришь, богатырей нет!
– А еще был Буян-богатырь, от него наша деревня зовется Буйново! – встревал еще кто-то.
– Много вы знаете! – не сдавался Немыт. – Умных бы людей послушали! Теребец – это названа деревня потому, что там лес сводили под пашню – теребили, знать. Березовцы да Вязники – березняк да вязы росли! Воймир да Станиша – бог их весть, кто они были, а ты сразу – Игорев богатырь!
Поднялся шум. Всякой деревне хотелось иметь почетное основание от Игорева богатыря, и давно уже велось, что Игорева дружина прирастала новым
