Татьяна Рябинина - Скамейка

…За шиворот упала холодная капля – я вздрогнула. Прошла мимо Маринка. Из-за поворота донесся шорох гравия. Я поерзала, устраиваясь поустойчивее, крепко вцепилась руками в спинку скамейки.

Показался Женька. Повернул голову, пробегая мимо, улыбнулся. Я помахала рукой. Он сделал еще несколько шагов и… остановился. Постоял секунду и пошел ко мне.

- Лер, что-то случилось? У тебя такое странное лицо.

Слезы хлынули ручьем. Женька подошел совсем близко, встал коленями на сиденье, обнял меня и стал собирать слезы губами…

…Громыхнуло совсем близко, и тут же упали первые тяжелые капли. Через минуту дождь лил уже во всю. Застигнутые врасплох люди жались к стволам деревьев, а я, хотя зонт лежал в сумке, шла по аллее под дождем – так было не видно, что я плачу. В метро на сквозняке меня затрясло, застучали зубы, но мне было все равно.

Вадим уже был дома. В спальне на кровати лежал большой чемодан, в который он складывал свои вещи.

- Ты уезжаешь? Куда? – глупо спросила я, прекрасно понимая, что он уезжает не «куда», а «откуда». А точнее – «от кого». От меня – от кого же еще.

Вадим бросил в чемодан снятый с вешалки пиджак, сел на кровать.

- Лера, я давно все знаю. Ну, полгода – точно. Сначала догадывался, что у тебя кто-то появился. Странные звоночки. По четвергам у тебя вечно были парикмахерские, маникюры, маски, а по пятницам, если вечером домой звонил, никто не брал трубку. Неужели ты думала, что я такой идиот, что ничего не замечаю?

- Тогда почему ты мне ничего не говорил? – язык стал вдруг сухим, тяжелым и огромным. Я села рядом с Вадимом, но он отодвинулся.

- Хочешь верь, хочешь нет, - сказал он, пристально разглядывая свои тапки. – Я надеялся, что это просто интрижка и что, если промолчу, со временем все наладится. Ты с ним расстанешься, все будет по-прежнему. В твоем возрасте это с женщинами бывает. Запрыгнуть в последний вагон, убедиться, что еще можешь кого-то обольстить. Только вот в последнее время ты стала такая… дерганная. И я понял, что все это не просто так, все серьезно. А сегодня – вот.

Вадим швырнул мне конверт. Обычный белый конверт без адреса. Отпечатанные на принтере строчки. Подробное и красочное описание нашего романа – неужели это правда, неужели это была я?! Фотография – мы с Женькой вдвоем, в обнимку, на фоне какого-то городского пейзажа. Судя по босоножкам, фото сделано этим или прошлым летом.

- Он мне сразу не понравился, - тусклым голосом сказал Вадим, по-прежнему не глядя на меня. – Еще, на свадьбе. С ума сойти, ты обманывала меня пять лет! А я, как последний идиот, не хотел ничего замечать, - он закрыл чемодан. - Остальное потом заберу. На развод сам подам. Привет… однокласснику.

- Вадим! Я тебе все объясню.

- Избавь меня от неуклюжего вранья. Я знаю, в бабских глянцах пишут, что признаваться нельзя ни в коем случае. Даже если муж застукал тебя под любовником. «Ну вот, сейчас начнутся подозрения, обвинения», так?

- Нет! Я…

Но он уже вышел из квартиры, хлопнув дверью. Я уткнулась в подушку и плакала долго-долго. Только вот легче от слез не становилось.

Потянулись дни – длинные, тоскливые. А ведь придется что-то говорить детям, маме. У меня был только один выход - еще одна, последняя попытка вернуться в прошлое. Два раза я потерпела неудачу, два раза все становилось еще хуже, чем прежде. И тем не менее, другого выхода я не видела.

Между тем похолодало, лето стремительно шло к концу, и я боялась, что гроз больше уже не будет. Но, проснувшись утром в пятницу, я включила радио и услышала, что с юга на город надвигается грозовой фронт, объявлено штормовое предупреждение. Я позвонила на работу и сказалась больной.

Ветер крепчал, деревья свирепо размахивали ветками, пыль вихрями поднималась с дорожек и скрипела на зубах. Небо потемнело как-то вдруг, и тут же раздался первый, тихий еще раскат грома. Я поспешила к скамейке. Она выглядела старой и трухлявой, краска облупилась, и я даже испугалась, что это не та скамейка.

…За шиворот упала холодная капля – я вздрогнула. Прошла мимо Маринка. Еще несколько секунд – и покажется Женька. Как же я его ненавидела в эту минуту. И вдруг поняла: моя ненависть погубит все. Не зря говорится, что нельзя дважды войти в одну воду. Я была другой – и поэтому события разворачивались по-другому. Чтобы вернуть все, я должна была думать и чувствовать, как та пятнадцатилетняя девчонка. Но как, как я могла снова испытать и прочувствовать то, чего давно уже нет? Да, я помнила свои ощущения и мысли в тот момент, но как погрузиться в них снова, пережить их так, словно никогда до этого их не испытывала?

И тут я вспомнила. Запах! Сколько раз со мной было такое – почувствовав какой-то знакомый запах, я не просто вспоминала события из прошлого, но мгновенно проживала их снова.

Я протянула руку, сорвала несколько тисовых хвоинок.

Да, я и так уже была в прошлом, но этому прошлому недоставало… объемности. Я была не внутри него, а словно на поверхности плоской картинки с эффектом 3D. Но запах мокрой хвои сделал свое дело – он забросил меня в глубину этой картинки.

Мое сознание тридцатипятилетней женщины словно ушло куда-то. Я снова была восьмиклассницей. И не только внешне. Я была глупо и безнадежно влюблена в одноклассника, который казался мне центром мироздания. И отчаянье мое было не оттого, что от меня ушел муж, а оттого, что одноклассник этот никак не хочет воспринимать меня всерьез. Вот сейчас он поравняется со скамейкой, и я скажу, что люблю его. А там – будь что будет. Но в тот момент, когда он пробегал мимо, мой язык так и не смог пошевелиться. И я просто махнула ему рукой, с трудом сдерживая слезы…

Небо почернело, ветер гнул молодые деревья, раскаты грома раздавались совсем близко. Мобильник в сумке надрывался.

- Валерка, мне тут премию нарисовали, - весело сказал Вадим. – Что скажешь, если я тебя приглашу в ресторан? А утром на дачу вместе поедем.

Мне хотелось петь, плясать и прыгать - от радости и облегчения. Ощущение было, словно я сдала тяжелейший экзамен. А еще – как будто лопнул долго созревавший нарыв. Я забуду все это, как страшный сон!

Я уже шла к аллее, когда что-то заставило меня обернуться. Скамейка на тропинке исчезла. Словно и не было никогда.

Ливень был уже совсем близко, и я заторопилась к метро. Первые крупные капли упали, когда я была уже у цели.

- Лера? – услышала я за спиной и похолодела. – Это ты?

Он здорово изменился за те годы, которые прошли с нашей последней встречи. Еще больше похудел и ссутулился, на лице появились некрасивые складки, в волосах – седина и глубокие залысины. Меня передернуло.

- Извините, вы обознались, - сказала я и вошла в вестибюль.