Волшебство с ароматом кофе - Виктория Серебрянская

Я застыла у зеркала на несколько минут. И лишь спустя какое-то время до меня дошло, что незнакомка в отражении — это я. Опомнившись, с силой ущипнула себя за бедро. И зашипела от боли. Я не спала. И не лежала в коме. Я действительно оказалась в чужом мире и в чужом теле. Но разве такое может быть?..

Шок оказался настолько силен, что я перехотела пить и в туалет. Пошатываясь, вернулась туда, где спала до этого, неловко заползла на странную кровать и свернулась калачиком на ее краю, обхватив себя за плечи. Теперь уже было понятно, что я нахожусь на каком-то корабле (что я здесь делаю? Зачем?), кровать подо мной мерно раскачивалась. Но мозг упрямо отказывался это признавать. Мне все еще казалось, что я сплю. Скоро проснусь, и все будет как прежде. Хоть рассудок и шептал упрямо, что возврата к прошлому нет, что мне придется научиться жить в чужом мире…

За горькими, невеселыми мыслями я не заметила, как уснула. А разбудило меня легкое прикосновение к плечу вчерашней незнакомки. Открыв глаза, я встретилась сонным взглядом с ее темными, встревоженными глазами:

— Что?..

— Простите, ваша светлость! — слегка присела передо мной женщина. Как и вчера, на ней было все то же, форменное, как я понимаю, платье. Только на гладко причесанной голове красовался чепец, как у героинь исторических сериалов: что-то вроде широкого кружевного ободка, каким-то чудом державшегося на голове практически на затылке. Я засмотрелась на него и не сразу поняла, что мне говорят. Горничной пришлось повторить: — Леди, повар принес завтрак, вы будете кушать?

Осознав, что слишком долго таращусь на бедную женщину, которая уже и не знает, что ей думать, я смутилась и кивнула:

— Да, буду.

Не успела я сесть на кровати и свесить ноги на пол, как моя компаньонка снова присела, наклонилась и приготовила для меня тапочки, больше похожие на туфельки, потом тенью метнулась в сторону, подхватила откуда-то из-за кровати и растянула халат, чтобы мне было удобнее просунуть руки в рукава.

Слегка дезориентированная, я послушно сунула ноги в обувку, встала и продела руки в рукава. Горничная проворно и привычно натянула его мне на плечи, запахнула и туго завязала поясок вокруг моей талии. Потом словно из воздуха выудила кружевное нечто и натянула его мне на голову. И лишь после этого метнулась к незамеченной мной ночью двери, распахнула ее и коротко сообщила:

— Их светлость, герцогиня Арвийская изволят завтракать!

Я выпала в такую прострацию от услышанного, что появлению толстяка с пышными усами, в белой поварской куртке и белом мятом колпаке, несущего перед собой огромный поднос, почти не удивилась. Как и красному кушаку, намотанному у толстяка на то место, где у людей обычно бывает талия, как и торчащему из-за кушака кривому клинку с широким концом. Я не разбираюсь в холодном оружии, но почему-то при виде этого клинка в голове возникла ассоциация с Японией.

Толстяк, переваливаясь и ловко балансируя своей ношей, пересек комнату и принялся составлять на стол у окна блюда, то и дело кося в мою сторону хитрым темным глазом. Но прямого взгляда он себе не позволял. Закончив сервировку, развернулся и молча вышел. Когда за ним мягко закрылась входная дверь, горничная, чьего имени я не знала, засуетилась:

— Присаживайтесь, миледи! Кушайте, пока не остыло!

Она торопливо придвинула к столу стул с высокой спинкой, положила на сидение подушечку, потом подхватила и развернула салфетку…

Я поморщилась. Имени женщины я не знала, и это создавало определенные неудобства. Вот как ее окликнуть, чтобы сообщить, что я хочу сначала умыться? «Эй ты?» Грубо и некультурно.

— Погоди, — в конце концов, мягко возразила ей я, останавливая ее суетливые и нервные движения. — Сначала я хочу умыться…

Горничная покраснела:

— Ой! Простите, миледи! Сейчас!..

Об уборной даже заикаться не пришлось. Горничная непринужденно выудила из угла расписанную цветами посудину с изящной ручкой и поставила ее на невысокий стул. Я выпучила глаза. Мда-а-а-а… Сколько лет уж прошло, как я перестала пользоваться горшком? Двадцать? Или двадцать два? Но, как ни крути, а пришлось справлять нужду в эту посудину, что счастливей меня не делало. Как и помывка тут же, в похожем на ночную вазу тазу. Фу! Ненавижу фэнтези!

Завтрак был простой: каша вроде овсянки, хлеб, сыр и какой-то горячий напиток вроде компота. Я поела без аппетита. Мне такая еда не нравилась. Я предпочитала по утрам кофе и пару рогаликов. Пока ела, раздумывала, что делать дальше. Как понять, где я оказалась и с какой целью? И что делать дальше? Судя по всему, в своем родном мире я действительно умерла. Оплакана и уже даже похоронена. Назад дороги нет. А значит, нужно как-то устраиваться здесь.

Когда я сумела, наконец, определить для себя цель, стало немного легче. Мозг привычно заработал, разбивая проблему на отдельные задачи. Как учили в университете. Перво-наперво нужно выяснить свой статус, куда и с какой целью я направляюсь, поскольку я оказалась подселенкой в чужое тело. И разузнать про мир, в котором я оказалась. А уже исходя из полученных данных, строить стратегию.

Допив последний глоток напитка, который неожиданно неплохо взбодрил меня, я покосилась за окно, в котором ничего, кроме волн, не отражалось. Надо, наверное, выйти и осмотреться, заодно подышать воздухом… Но, скорее всего, в одиночку это делать не стоит. Придется брать с собой горничную. Я покосилась на тихо снующую по комнате фигурку, которая приводила в порядок постель: как же ее зовут? Как узнать? Упасть на дурочку, мол, забыла?

— Ты сама уже завтракала? — спросила в итоге безымянную помощницу. Та ошарашенно вытаращила на меня глаза. Упс!.. Что-то я не то ляпнула. В попытке исправить оплошность, я немного резко добавила: — Хочу выйти и прогуляться! Ты мне понадобишься! Не хочу, чтобы ты от голода свалилась мне под ноги!

У несчастной горничной даже плечи поникли:

— Так это… Вам же запрещено покидать каюту, леди, — виновато прошептала она, теребя край белого передника. Будто сама этот запрет и установила.

Я опешила:

— Как это, запрещено? Кем и почему?

Помимо воли, голос прозвучал немного истерично и капельку надменно. Для меня подобные интонации не были характерны. Наверное, это было наследие от бывшей хозяйки тела. Но раздумывать над этим было некогда.

Горничная промямлила в ответ на мои вопросы:

— Так, капитан и запретил… Когда узнал, что магия перестала действовать,