Попаданка для хозяина Снежной Башни - Яра Вереск

Но вспышки синего света к нам страхолюдин не подпускали.

Не знаю, сколько это длилось. Просто наступил момент, когда вдруг – вокруг только тишина, мельтешение мелких колючих снежинок и почему-то полное безветрие.

Пальцы до белых костяшек впились в палку и так задубели. Челюсть сжата, словно примерзла, и не разжать.

Ого, как меня накрыло! Спокойно, Вася-Василиса! Вдох, выдох! Это адреналинчик. Сейчас пройдет. Живы будем, не помрем…

Кстати, вот сейчас уже можно и оглянуться.

Не знаю, каким чутьем я определила, что наш спаситель все еще никуда не делся и стоит во-он за той елочкой, которой я сегодня прическу попортила во имя нашего с красавицей выживания.

– Привет! – махнула я туда рукой. – Спасибо, друг. Выручил.

«Друг» вышел к нам из метели. На стрессе показалось, что это такой же ледяной скелет, только плащ не белый.

Меня даже как холодом окатило, от головы до пяток.

Но нет, подошел, засветил фонарик-не фонарик, какой-то магический кристаллик. Высокий, молодой мужчина, я бы сказала, лет тридцати или даже постарше.

Но первое, что я заметила – это одежда. Вот видно, что человек понимает толк в удобстве – куртка из шкуры, наверное, оленьей, мехом внутрь, с капюшоном, удобной длинны – и двигаться не мешает, и замерзнуть не даст. Штаны тоже кожаные, украшены в боковых швах мехом, а обувь… как что-то ненецкое или камчадальское. До самых колен.

И светлый, вероятно, шерстяной, короткий плащ поверх этого великолепия.

Вот в чем надо по лесу ходить, а не в бархатном платьице с декольте. И не в парчовом платьице, пожалуй, тоже…

– Замерзли? – с непередаваемым сарказмом в голосе спросил этот «друг» вместо приветствия. – Погреться решили? Кто вас надоумил ночью в лесу огонь разводить? Холодно вам?!

Ага, вот и «друг».

– «Т-тепло ли тебе девица, тепло ли тебе, синяя!» – процитировала я старую шутку.

Руки, наконец, разжались, и палка из них выпала в снег. Я с удивлением на них посмотрела: палка-то выпала, а пальцы так и остались полусогнутыми. Смерзлись.

Подвигала – нормально. Шевелятся. Отойдут.

– Что? – вскинулся незнакомец, и я наконец, взглянула на него.

А ничего так, симпатичный. Пряди, что выбились из-под капюшона, инеем покрыты, но видимо, и от природы светлые. Брови – густые и прямые, скулы высокие, подбородок красивый и широкий. Ух, сердцеед, наверное. Только как бы не в буквальном смысле.

А то уж больно взгляд яростный и черный.

И надо помнить, что спаситель у нас – маг. Это тебе, Вась, не Ромка с базы. Тут понимать надо! Уважать!

Я вздохнула, ответила:

– Простите, дурацкая шутка. Просто в нашей ситуации огонь был не прихотью. Моя… м… Настенька планировала замерзнуть насмерть в одном легоньком платьишке. В общем-то и сейчас, по-моему, планирует…

***

Мне казалось, что времени прошло много с того момента, как красавица эффектно упала к моим ногам. Но на самом деле – нет. На самом деле вряд ли побоище длилось дольше пяти минут. А потом тоже, мы только парой фраз перекинулись.

Но мне все равно было страшно наклоняться к ней. Вдруг кто-то из этих до нее дотянулся? Вдруг она у меня действительно умерла? Кроме того, что реально жалко девчонку, так у меня еще и мать ее Ханна с обещаниями…

Присела к красавице, у которой шубка даже и застегнута не была, а я в попытке спасти, ее практически сдернула.

Под полой шубки как раз оказалось декольте. И кружавчики. Декольте слегка приподнималось. Какое облегчение!

Я потрепала ее за плечо, так и представляя, какое впечатление на «друга» произвел вырез ее платья.

 – Все хорошо. Чародеев нам прогнали, можно снова дышать!

– Уверена, что «вам»? – едко спросили у моего затылка, – и что «прогнали»?

– Может, и не прогнали, – возразила я с той же интонацией, – но ребенка-то пугать зачем?

По моим ощущениям, красавице было лет шестнадцать. Ребенок, как есть.

Я, пока болтали, неловко руками-крюками пыталась застегнуть на ней пальто. Или хотя бы запахнуть-поправить. Сапожки уже куда-то делись, конечно. Ноги-то она в платке грела. И сейчас оказалась практически, босиком. Изделие, которое шапка, тоже куда-то улетело. И присыпанное снегом, пропало до весны.

Ничего, птички гнездо совьют.

Пока я возилась, моя подопечная открыла испуганные глаза, увидела меня и что-то непонятное шепнула. А потом увидела нашего «друга»… и резвенько так вскочила. Босыми ногами – да в снег. Бррр!

Тут же церемонно и так элегантно поклонилась, что я поняла – происходит что-то из ряда вон. Не меньше чем встреча послов далеких стран. Я даже отступила на пару шагов, чтоб видеть обоих. Наш спаситель слегка склонил голову набок, изучая красавицу, как артефакт.

А она вдруг своим тихим, но звонким, выдала:

– Простите нас, Хозяин. Что нарушили покой этого леса. И за костер простите мою сестру. Она не со зла, а по незнанию.

Что? Эге-гей! Похоже моя воздушно-капельная только что обозвала меня дурочкой?! Да она не безнадежна!

Стоп. Хозяин? Какого-то хозяина она и правда вечером поминала, но я думала, речь о хтонической твари или о Дедушке Морозе на худой конец. А этот, вроде, нормальный мужик.

Ладно, как-нибудь выплывем.

О! а это, пожалуй, повод кое-что важное узнать!

– Извините, что прерываю светскую беседу, – напомнила я о себе, наблюдая, как мое чудо-чудесное пытается устоять на цыпочках, чтоб не так холодно было ногам. – Но если вы знаете здесь какое-нибудь жилье, то самое время нас туда нацелить. А то кое-кто дуба даст от холода, и я не о себе. Я, кстати… Ва… э. Меня Марта зовут.

Представится? Нет, не стал. Перевел взгляд на красавицу.

– Нейса… – простучала она зубами.

Он нахмурился. И вдруг выдал такое, с чего я чуть не поперхнулась.

– Нейса, вы действительно замерзли?

Да нет, конечно, она тут для вида зубами стучит и приплясывает, и я с ней заодно! Конечно, в таком костюме он сам-то вряд ли ощущает хоть малейший холод.

Но тут моя красавица удивила меня еще больше:

– Н-нет. – сказала она почти не слышно.

Было бы смешно, если бы не было так страшно.

– Еще немного, – авторитетно заявила я, – и переохлаждение.

Если честно, я сама то уже вовсю плясала и пальцы так и не отогрелись, а едва гнулись. Но больше мне было страшно за девчонку. Быть независимой и гордой – это конечно прекрасно, но у нас не тот случай.