Налини Сингх - Ангельский заложник

— Нет, это будет только между Эшвини и Жанвьером. Кое-что очень личное.

Разум шепнул ей сразу же встать и уйти. Но она никогда его не слушала.

— Договорились.

Назарах правил Атлантой из старинного особняка, переоборудованного специально для ангелов.

— Очень по-южному, — заметила Эшвини, когда лимузин притормозил у ворот. — Хотя, должна признать, это не совсем то, чего я ожидала.

Жанвьер вытянул свои длинные ноги, насколько позволяло пространство автомобиля.

— Ты просто привыкла к Башне Архангелов.

— Ну еще бы. Она ведь господствует на Манхеттене. — Башня Рафаила — место, откуда архангел управлял Северной Америкой, — стала таким же символом Нью-Йорка, как и вездесущее красное яблоко.[1] — Ты видел ее ночью? Словно огненный нож, рассекающий небеса. — Красота и жестокость, слитые воедино.

— Пару раз, — ответил Жанвьер. — Хотя с Рафаилом никогда не сталкивался. А ты?

Она покачала головой.

— Я слышала, он тот еще сукин сын.

Водитель-вампир перехватил ее взгляд в зеркале заднего вида.

— Это еще мягко сказано.

Жанвьер наклонился вперед, она просто кожей чувствовала его интерес.

— Вы встречались с архангелом?

— Полгода назад он приезжал в Атланту на встречу с моим сиром. — Эшвини увидела мурашки, бегущие по его рукам. — Я-то думал, что уже представляю себе, что такое ангельская мощь. Я ошибался.

Слова вампира, который был далеко не младенцем, заставили Эшвини чертовски обрадоваться тому, что она имеет дело всего лишь с ангелом «среднего звена».

— Эти огромные окна словно ведут в никуда, — произнесла она, взглянув на элегантный особняк, вновь возникший в поле зрения. — Из них так легко выпасть.

Жанвьер положил руку на спинку сидения.

— Ангелы умеют летать.

— Жанвьер.

Раздался легкий смешок, и пальцы скользнули по ее волосам, когда он убирал руку.

— А ты хочешь летать?

Она вспомнила свои сны, свои кошмары, в которых она оказывалась в ловушке воздушного вихря, проваливаясь в бесконечность.

— Нет. Предпочитаю, когда мои ноги твердо стоят на земле.

— Ты меня удивляешь, cher. Уж я-то знаю, как ты любишь прыгать с мостов.

— Тогда я привязана тросом.

— А, ну это абсолютно безопасно.

Автомобиль остановился прежде, чем она успела ответить на колкость, они вышли, чтобы тут же очутиться в знойных объятиях Атланты.

— А ты? — поинтересовалась она, глядя на него, такого гибкого и невероятно сексуального, идущего рядом с ней к входной двери. — Любишь летать?

— Я родился на болотах. В семье первых поселенцев Луизианы, — он сунул руки в карманы, в его голосе зазвучала музыка родных краев. — У меня в крови вода, а не воздух.

— Рожденные-для-охоты ненавидят воду. — Это не такой уж секрет — особенно для столь проницательного вампира как Жанвьер.

— Но ты же не ищейка, — заметил Жанвьер. — Тебе не важно, что вода маскирует запах вампира. Ты следопыт. Рассчитываешь только на свои глаза.

— Следопыты тоже не любят воду, — огрызнулась Эшвини, — она стирает следы.

— Ладно, — сказал он все тем же небрежным тоном. — Надо будет взять тебя на луизианские болота, сладкая. Бесконечное пространство влажной земли… масса всевозможных следов… ммм, раздолье для следопыта.

— У меня тогда пальцы на ногах заплесневеют к концу охоты.

— О, сейчас я начну завидовать даже плесени, смотри, что ты со мной делаешь, — дразнящие слова, обжигающий взгляд.

— Если ты когда-нибудь заставишь меня охотиться на тебя в болотах, — промурлыкала она, чувствуя, как внутри все сжимается под его жадным взглядом, таким собственническим, хоть он и не имел на нее никаких прав, — я заставлю тебя съесть чёртову плесень.

Жанвьер всё ещё хохотал, когда они подходили к двери, которую тут же распахнула перед ними невысокая морщинистая женщина, явно смертная. И даже если бы множественные признаки ее смертности и не бросились Эшвини в глаза, она прекрасно знала, что ангелы отбирали в Кандидаты только людей в возрасте от двадцати пяти до сорока лет. А после Обращения вампир больше не менялся — не считая, конечно, того, что постепенно приобретал сверхъестественную привлекательность, какой не обладал ни один смертный.

Но на лице этой женщины красота была совсем другого рода; сразу становилось ясно, что жизнь её прошла не зря, и вдохнула она радостей полной грудью. «Можно еще прожить обычную жизнь на полную катушку», подумала Эшвини, наблюдая, как эти ярко-синие и совсем не затуманенные старостью глаза оценивали статную фигуру Жанвьера, когда женщина пригласила их внутрь.

— Господин ждет вас в жилой зоне.

— Вы же покажете нам дорогу, дорогуша?

На щеках женщины появились ямочки.

— Конечно. Пожалуйста, следуйте за мной.

Пока они шли за пожилой женщиной, Эшвини ткнула Жанвьера локтем.

— У тебя что, совсем стыда нет?

— Ни капельки.

Через секунду они очутились перед широченными дверьми, очевидно сделанными для удобства ангела, чтобы крылья свободно проходили в проём. Женщина что-то пробормотала, пропуская их внутрь, но, хотя инстинкты Эшвини не позволили ей проглядеть уход служанки, та занимала лишь малую часть ее мыслей. Их ждал Назарах.

И учитывая то, что он был всего лишь ангелом «среднего звена», Эшвини будет чертовски признательна судьбе, если ей никогда не придется узреть архангела.

Ангел Атланты был примерно одного роста с Жанвьером, с лоснящейся черной кожей и янтарными пронизывающими глазами, которые, казалось, сияли изнутри. Этот загадочный свет был силой, силой бессмертия. Невероятная мощь окутывала мерцающим туманом его кожу, глаза, и, самое восхитительное, его крылья.

— Вам нравятся мои крылья? — произнес ангел, голос его оказался глубоким, в нем сплелись тысячи других голосов, которые Эшвини старалась не слушать, не знать.

— Они не могут не нравиться, — она отгородилась от этих призрачных воплей своей волей, отточенной годами борьбы с демонами за свой рассудок. — Они бесподобны, просто безумно красивы.

Крылья Назараха, этот сияющий янтарь, были не просто потрясающе красивы, они были идеальны, каждое перо настолько совершенно, что разум отказывался верить в то, что они реальны. «В полете, — подумала она, — он наверняка подобен осколку солнца».

Назарах одарил ее слабой улыбкой, возможно, даже теплой, но в ней не было ничего человеческого, ничего смертного.

— Что ж, пока я могу только поблагодарить за комплимент, охотница Гильдии.