Выбор для Пепла - Дарья Вознесенская

- будто я была куклой на шарнирах и те слегка разболтались - но на меня никто и не смотрел. Так что я сделала шаг, а потом еще один по направлению к двери, страшась увидеть, что там за ней, и мечтая на что угодно сменить опостылевшую обстановку и собственные бесконечные размышления.

Мир за пределами комнаты был странным.

Почему-то я ожидала увидеть темный коридор… с факелами, наверное. Но там была длинная веранда. На одной стороне - несколько таких же дверей. На другой - деревянные, потемневшие от влаги перила и две кособокие ступеньки. А дальше…

Шум, гам, визги то ли инструментов, то ли свирелей. Огромные полотнища разных цветов - натянутые и колыхающиеся. Люди в ярких одеждах, снующие в разные стороны. Какие-то телеги, нелепо застывшие в крене. Животные,  напоминающие мелких шавок, которые рвали в разные стороны тряпки; ветер, что бросил в лицо пыль и уже почти привычный смрад и угомонился и… голубое низкое солнце, освещающее всю эту какофонию.

На долгие минуты я застыла, пытаясь совладать с тем, что обрушилось на меня водопадом впечатлений - и даже захотела снова спрятаться в своей конуре, в которой я хотя бы знала каждую щель. А потом вздохнула.

Я не знала, как так случилось, что вместо того, чтобы умереть, я попала в совсем другое пространство… да еще и в чужое тело. Я не знала, куда делась душа той девочки, что исчезла из него. Я совсем не понимала, где я, кто я такая, даже не близко не была в курсе чем я занимаюсь, сколько мне лет и как я выгляжу… Да что там, я не знала даже как меня зовут!

Мне было неведомо, что мне делать дальше, стоит ли пытаться вернуться «домой», кто был тот странный «врач» скорой и насколько мне удасться справиться с новыми обстоятельствами.

Но я знала одно - я жива. Получила ту самую вторую жизнь.

И только это и имело значение.

Так что я двинулась к ступенькам, намереваясь найти Берна с поварешкой… и поесть.

 

4

 

- Куда потащил, недодумец?! Вот и правда - все забыл… Там же зрители пойдут, а он со своим навозом! Хочешь, чтобы какая-нибудь хорошенькая дари вляпалась в дерьмо потона и сбежала, не отдав нам своего щедрого сонара?

Тычок мощной ладонью в спину задал мне нужное направление, а обида и злость на этот выговор и обращение придали энергии адски уставшему телу.

Я так и продолжала думать о нем… тело. Настолько ново и непривычно оно для меня оказалось. И настолько сильно отличалось от моего прошлого… Сильного, женственного, с большой грудью и длинными ногами.

А тут… обнять и плакать. Узкие бедра, блеклые конечности - хорошо хоть без густой поросли повсюду, как у местных девиц, а так, лишь золотистый пушок. Худенькое тельце, с маленькой грудью и тонкими косточками,  насколько я сумела рассмотреть его без зеркала, когда выпросила, наконец,  лампу и два ведра чистой воды и спряталась ночью за всеми кибитками и «стоящинами» - теми самыми общими спальнями и домами, в которых ночевали почти все мои новые знакомцы кроме счастливых обладателей собственных шатров. Долго терла там кожу куском старого ковра и брусочком мыла - за такой сервис в грузинских помывочных с меня, помнится, взяли довольно круглую сумму - и знакомилась с собой почти на ощупь, пытаясь в том числе понять, нет ли у меня каких-нибудь физиологических отличий… Шестых пальцев, второго пупка,  шрамов и татуировок - чтобы не попасть в дальнейшем впросак.

Мое новое тело было обычным, вполне человеческим… и может даже не лишенным привлекательности, но показалось излишне юным и хрупким, чужим во всех смыслах, в том числе и в том, что я сама считала красивым для женщины. Да еще и прикрывалось отвратного вида тряпками. Уж не знаю, как именно Николас Марин - как же она звалась, когда не притворялась мальчиком? Николь? - ухаживал за собой и своими вещами, но возникало ощущение, что никак. Что именно я впервые постирала старые портки, тряпку, утягивающую грудь - было бы что утягивать - две серые от въевшейся грязи рубашки и что-то вроде кожаного и твердого жилета-куртки на веревочных завязках с короткими рукавами.

Ах да, еще заскорузлые портянки. Четыре штуки под разбитые ботинки. Вот и все мое личное имущество. Потому что несколько мелких монет - сонаров, накопленных, скорее всего, за все время работы, были изъяты - по другому и не назовешь настойчивые даже не намеки, а требования - «доброй» Шаримой… за мое лечение.

Все остальное вокруг принадлежало цирку.  Или «шапито-арене», как это здесь называли. Который, по моим ощущениям, был именно тем, чем показался.

Средневековой, грязной и суетливой помойкой развлечений.

В неё я погрузилась сразу, как  вышла наружу и нашла пресловутого Берна, мрачно посмотревшего на меня и шлепнувшего своей легендарной поварешкой в грязную глиняную посудину липкую массу. И только зверский голод и понимание, что мне необходимо хоть как-то питаться, чтобы не обессилеть, заставили подавить тошноту и взяться за видавшие виды ложку.

Ну а дальше начался форменный кошмар… особенно для обеспеченной женщины двадцать первого века.

Отсутствие не то что косметики, но и воды на постоянной основе. Жуткое спальное место. Вечная вонь. Невкусное варево три раза в день, от которого крутило живот.

И тяжелая физическая работа…

В обязанность Нико, как выяснилось, входил уход за потонами - существами размером со слона, с его же хоботом,  но с безухой головой и свалявшейся шерстью коричнево-желтого цвета.

Потоны гадили. Постоянно. Жрали ведрами - тоже постоянно. Потели и страдали от жары, которая, к слову, не была такой уж жаркой. Вели себя как верблюды, заплевывая всех окружающих, обиженно и оглушающе ревели, если что не по нраву. И регулярно были биты дрессировщиком Дюпа - высоченным и хмурым дядькой с лысиной и огромными усами - из-за чего становились еще агрессивней и гадили еще интенсивней.

И вот это все мне и надо было вычищать. В том числе самих потонов, на которых приходилось забираться по сбруе и вымывать из их шерсти последствия плевков и прочих испражнений от их же сородичей.

Именно так я и упала. Упал.

Одно из чудовищ сбросило Николаса, когда тот сидел на спине. Он рухнул на землю... и, для всех окружающих, потерял память.

Этот привычный сценарий бразильских сериалов, до которого я додумалась сразу, позволял мне ошибаться и осторожно расспрашивать по меньшей мере о том, как Нико сюда попал. А сам факт, что он-она не обзавелся  друзьями и