Темный лебедь - Джена Шоуолтер

class="p1">Джейд одарила ее грустной улыбкой.

— Мы попрощаемся. Шон умрет так или иначе… потому что ты собираешься его уничтожить.

— Ты подразумеваешь, убить тебя. — Лилика ударила кулаком по стене. Стекло было пуленепробиваемым, огнеупорным и небьющимся, и она зашипела, когда костяшки хрустнули, а кожа треснула.

Рана, которую он не получил. Даллас прикусил щеку изнутри.

Лилика свирепо посмотрела на сестру.

— Ты оставишь меня одну? Жить в этом ужасном мире без тебя?

Она больше никогда не останется одна. У нее есть Даллас.

Мысль потрясла его, потому что он внезапно понял. Да. Она значила для него достаточно, чтобы сделать связь постоянной. Она значила для него все, и прямо сейчас разбивала остатки его сердца.

— Мне жаль, — сказала Джейд со слезами на глазах. — Мне так жаль. Но сейчас у тебя есть шанс помочь Тринити. Той, кому хотела.

— Я больше не хочу этого. — Крик вырвался из глубины ее души.

Джейд понурила голову.

— Мне жаль, — повторила она.

Даллас обнял Лилику за талию.

— Мы не узнаем, вернется ли болезнь к Тринити до завтра, и как Джейд будет себя чувствовать. Давай пойдем домой и подождем там.

Ее плечи поникли, и она без возражений позволила увести ее от клетки… дальше по коридору, где вновь проигнорировала Тринити.

— Лилика! Пожалуйста, — позвала Тринити. — Мне тоже жаль. Я никогда не собиралась…

Лилика сбилась с шага.

— Умоляешь, — прошептала она. — Но уже слишком поздно.

Когда они зашли в комнату обеззараживания, она проглотила что-то похожее на рыдание. Вместе они снова надели защитные маски и перчатки, пока Даллас переживал за нее. За девушку, который была, и за женщину, которой стала.

Лилика молчала всю дорогу домой. Он потянулся к ее руке, но она отстранилась, и ему не нужны были узы, чтобы понять причину. Она готовилась к разлуке, настраивала себя против него.

Даллас скрипнул зубами, но промолчал. Сейчас ей больно, и он не хотел добавлять проблем.

Он завел ее внутрь квартиры и, как только дверь закрылась, поцеловал ее в висок и сказал:

— Жди здесь.

Даллас направился в свою спальню, где порылся в комоде.

Если он собирался это сделать, то сделает правильно.

Он поднес маленькое золотое кольцо к свету. Его ценность скорее в истории, чем в деньгах, но так даже и лучше.

Сначала оно принадлежало его бабушке. Тысячу раз мать могла продать его. ей следовало его продать. Они отчаянно нуждались в каждой монетке на еду. Вместо этого она сохранила его, словно родительские любовь и привязанность были единственными лучиками надежды в обреченности и мраке ее жизни.

Лилика пропустила так много из человеческого опыта, но большего этого не повторится. Не в его дежурство. Более того, ему нужно дать ей как можно больше причин привязаться к нему. Черт, ему нужны эти узы.

Ему нужна связь… телом и душой. Брак мог бы защитить ее… сестру хищного иного… способами, которые люди уважали.

Он вышел из спальни, но резко остановился, когда заметил Лилику. Она сидела в мягком кресле, восхитительно обнаженная и частично скрытая тенями. В одной руке она держала стакан с виски, а другой вцепилась в подлокотник.

— Посмотри, какая красота, — сказала она, и Далласа пронзила волна испепеляющей похоти. Лилика обхватила свою аппетитную грудь. — Мы можем притвориться. Тебе же нравится притворяться, да? Ты мужчина, а я женщина. Ни больше, ни меньше.

Вот. Вот когда его видение, воплощалось в жизнь.

Он стал твердым, как скала.

— Секс?

— Нет. Все будет как раньше. — Она поставила стакан на столик и встала, свет падал на нее, обнажая дерзкие груди, похожие на бриллианты соски, светящиеся завитки, выгравированные на коже. — В душе.

Ее восхитительный аромат наполнил его, возбуждая, и Даллас едва не упал на колени.

— Я хочу большего, — прохрипел он. — Я хочу секса.

Лилика хмуро на него посмотрела.

— Но… связь.

— Я знаю. Я хочу и эту связь.

Ее глаза расширились, пульс у основания шеи бешено бился.

— Я хочу эту связь. И я хочу брака, хочу быть юридически связанным с тобой при свидетелях. Хочу стать твоим постоянным неудобством.

— Брак? — ахнула она, как будто сама мысль об этом казалась нелепой. — Постоянно?

Он не отступил. Не мог. Как-то образом она стала самой важной частью его жизни. Это случилось слишком быстро. Отлично. Неважно. Но факт в том, что это произошло. Он мог потерять ее сегодня. А он не готов к этому.

— Я хочу тебя, всю тебя. Хочу все, что ты можешь дать. — Даллас подошел ближе и протянул кольцо. — Я хочу, чтобы ты носила мое имя. Хочу быть твоим партнером. Легальной занозой в заднице. Хочу быть рядом всегда и навечно.

Лилика дрожащей рукой прикрыла рот.

— Даллас… Я не… Я не могу поверить…

— Мы больше никогда не будет одни. Неважно, что случится, мы будем друг у друга.

— Но… зачем я тебе? Я никогда не была в твоем вкусе, и моя ситуация…

— Ты в моем вкусе, — оборвал он. — Только ты в моем вкусе. И мы справимся с твоей ситуацией так же, как и с другими нашими проблемами. Вместе.

Лилика задрожала, когда он надел ей кольцо на палец. Она посмотрела на руку, потом на Далласа, потом опять на руку.

— Знаю, что этого мало. Я куплю что-то получше. Просто скажи «да».

— Почему я должна хотеть чего-то получше? Нет ничего лучше. Оно просто восхитительно, — прошептала она, поглаживая его.

Со стоном она бросилась в его объятия, прижавшись губами к его губам.

Он открылся для нее, их языки переплелись, перекатываясь и танцуя. Брачный танец. Ее сладкий вкус разжег жар страсти в его венах, ее волнующий аромат окутал их обоих, создавая кокон. Никто и ничто другое не существовало в этот момент.

Она потянула его за одежду, срывая материал.

— Раздевайся. Раздевайся сейчас же.

* * *

Нужда поглотила Лилику. Как только Даллас разделся, она заставила его замедлиться. Он был ее мужчиной. По собственному желанию. Она хотела узнать о нем больше. Все. Хотела спасти его.

Она погладила его музыкальные ноты, выбитые на груди.

— Расскажи мне, — взмолилась она.

Его зрачки расширились.

— Для тебя? Что угодно. — Он поцеловал ее в висок. — Моя мать сидела на Онадине, и в редкие моменты просветления и веселья, она пела мне.

Онадин. Наркотик, в котором нуждались некоторые иные, чтобы выжить в земной атмосфере. Люди же использовали его для кайфа, даже несмотря на то, что тот разрушал их мозг.

Кончики пальцев прочертили огненную дорожку в его грудной клетке, где цвело древо жизни.

— Напоминание мне при каждом взгляде в зеркало, —