Юджиния Райли - Страсть и судьба

— Ты тоже нужен мне, Дэмьен!

Он взял ее лицо руками.

— Прости мой гнев, дорогая. Знаю, что я вел себя грубо, отгородившись от тебя, но ты должна понять, что мне нелегко поверить человеку…

— Я понимаю, — прервала его Сара, поднимая на него глаза, полные слез и любви. — Понимаю, потому что чувствую твою боль, твою тоску. Теперь я осознаю, что меня перенесли во времени твои страдания. У нас так много общего, так много возможностей помогать друг другу.

— Это я понимаю, любовь моя.

Дэмьен поцеловал ее, и долгий страстный поцелуй пробудил в ней жажду. Прижавшись к нему, она вернула поцелуй, обретая в его объятиях любовь, радость и поддержку.

Глубокая мучительная рана в ее душе заживала. Она беззвучно вздохнула.

— Ты знаешь, как я счастлива обрести тебя снова. Я думала, что потеряла тебя навсегда. Твоя тетка сказала…

— Что она сказала? — Он отодвинулся от нее и помрачнел.

— Она сказала, что во время войны ты утратил всякую способность любить.

Дэмьен тяжело вздохнул, отпустил ее и подошел к окну. Он стоял к ней спиной — темная, внушительная фигура, залитая лунным светом.

— Ах, иногда я думаю, что тетка права. Во мне что-то сломалось, и я не уверен, можно ли это исправить. — Он повернулся к ней с грустной улыбкой: правильные черты его лица казались серебряным рельефом. — Я не знаю, что могу предложить тебе — еще и поэтому я отстранился от тебя.

— О нет! — воскликнула она, — пожалуйста, не нужно сомневаться в себе. Я уверена, что ты можешь дать мне все, что мне нужно. Я знаю, что мы можем обрести и великий покой, и исцеление, и любовь, если будем вместе. Вот только одно… — Она запнулась, слегка похолодев от страха. — Нам столько нужно преодолеть.

— Знаю, — кивнул он. — Моя прекрасная, отважная Сара. Ты слишком много несла на своих плечах — и слишком долго. — Он протянул к ней руку. — Иди сюда, посидим у окна, любимая.

— О да! — она бросилась к нему и взяла его за руку. Сев у окна, он нежно поцеловал ее, а их яркая звезда озаряла своими лучами это счастливое воссоединение разлученных и вновь встретившихся душ.

Дэмьен погладил ее волосы, освещенные лунным светом, и прошептал:

— Скажи, дорогая, как ты попала сюда и как вернулась?

Сара закусила губу, вспомнив, что она всегда чувствовала — говорить Дэмьену об этом нельзя, иначе она рискует разрушить чары. Она с сомнением посмотрела на него.

— Дэмьен, я боюсь.

— Со мной тебе ничего не грозит, — он сжал ее руку.

Она прерывисто вздохнула.

— Если ты так уверен…

— Уверен. — Дэмьен улыбнулся. — Расскажи мне о своем мире, любимая.

ГЛАВА 13

— Не знаю, с чего начинать, — сказала Сара.

— Начни сначала. Откуда ты пришла, как вернулась туда.

Сара собралась с мыслями.

— Я пришла из Атланты, штат Джорджия, из 1967 года.

— Боже! — изумился Дэмьен.

— Ты не веришь?

— Верю, — сказал он. — Я знал, что ты из будущего, но ведь, Боже милосердный, целых сто лет!

— Я понимаю.

— Пожалуйста, продолжай, любимая.

Она покачала головой.

— Так много всего — в голове путается.

— Тогда расскажи только то, что необходимо, чтобы объяснить, как ты сюда попала. Подробностями займемся потом.

Она кивнула и улыбнулась.

— Мир, из которого я пришла, очень не похож на твой. Человечество действительно далеко шагнуло вперед в области технологий, науки, медицины. И было очень много войн.

— Ах, — прошептал Дэмьен, — тогда, видимо, твое время не так уж и отличается от моего, не правда ли?

— Возможно, — кивнула она. — Во всяком случае в том, что касается моего появления здесь. Из-за одной такой войны моя жизнь очень переменилась. Моего брата взяли в армию, послали за море, и он был убит.

В глазах Дэмьена блеснуло сострадание, и он сжал ее руку.

— Дорогая моя, как я тебе сочувствую. Это тот брат, о котором ты говорила?

— Да. Брайан. Ему было всего восемнадцать. — Она с горечью вздохнула. — Узнав о его смерти, я… я заболела. У меня был нервный срыв.

— Нервный срыв? — переспросил он.

— Нервное истощение.

— Понятно.

— Тогда один талантливый врач стал меня лечить и постепенно вернул к жизни. Но я зарабатывала на жизнь своей живописью, и когда Брайан погиб, оказалось, что творческое начало во мне, по-видимому, тоже погибло.

— Я понимаю, — пробормотал Дэмьен сочувственно.

— Врач предложил мне заняться трансцендентальной медитацией, чтобы выйти из творческого тупика и пережить свое горе. Я последовала его совету, хотя и неохотно. — Сара помолчала. — Примерно в это же время я узнала, что унаследовала состояние в Луизиане от одной дальней родственницы.

— Ты унаследовала эту землю, этот дом? — недоверчиво рассмеялся Дэмьен.

— Видишь ли, — кивнула она, — эта земля и дом перешли в собственность одной моей кузины, Эрики Дэвис.

— Невероятно, — вставил Дэмьен, качая головой.

— Конечно.

— Итак, ты унаследовала дом. Что же дальше?

— Ну, я приехала сюда, в Луизиану, чтобы увидеть, что я унаследовала.

— Ты живешь в этом доме?

— Нет. Мне бы очень этого хотелось, но, увы, в 1967 году твой дом выглядит совсем иначе. Он заброшен. Кузина оставила мне новый, современный дом. В нем я и обосновалась. Вскоре я нашла твой дом — здесь, у реки. Он старый, серый, но крепкий. Ходят слухи, что в нем водятся привидения.

— В самом деле? — улыбнулся Дэмьен.

— Да. Во всяком случае, вскоре я поверила этим слухам. Старый дом очаровал меня, я стала приходить сюда медитировать. Я чувствовала, что в доме скрыты объяснения, которые и ищу, объяснения моей не проходящей боли.

— Поразительно.

— Да, поразительно. И когда я стала медитировать там, мне стали являться картины из прошлой жизни. Мне стал являться ты, Дэмьен.

— Неужели? — Его глаза взволнованно сверкнули.

— Да. Много раз являлся ты мне. Я поняла, что призраки на самом деле существуют, но меня это не пугало, я только стремилась приходить сюда как можно чаще.

— Правда? — Он погладил ее щеку кончиками пальцев и ласково улыбнулся.

— Да, Дэмьен, стремилась всеми силами. И начала писать снова, писать, как одержимая, с таким умением и силой, каких у меня никогда не было. Я писала дом, а когда закончила, на холсте проступило твое лицо.

— Господи! — изумился он.

Сара продолжала рассказ со все возрастающим волнением.

— Это был ты, Дэмьен. Ты преследовал меня самыми разными приятными способами. Приходя сюда, я видела тебя неизменно в черном. Я называла тебя «мой темный кавалер». Иногда ты обращался ко мне — говорил что-нибудь успокаивающее, вроде «не спрашивай, почему». Иногда я слышала музыку — это Олимпия играла на фортепьяно. Обычно это была «Прекрасная мечтательница». Иногда я слышала скрипку Брайана. А однажды проснулась здесь, в другом веке.