Кассандра Клэр - Город потерянных душ

— Ну, во-первых, ты всего лишь Сумеречный охотник и ничего не смыслишь в колдовстве, — спокойно ответила она. — Во-вторых, если ты воспользуешься заклятием и у тебя все получится, Магнус сразу поймет, кому он обязан. А вот про меня он подумает, что я сделала это из злобы. В отместку. Впрочем, мне все равно, что подумает Магнус. А тебе нет.

Алек косо взглянул на нее:

— Допустим, мы сговорились. Эту услугу ты окажешь мне безвозмездно?

Она звонко рассмеялась:

— Нет, конечно! Ты — мне, я — тебе. Кажется, так говорят в подобных случаях?

Алек с силой сжал колдовской камень, готовый швырнуть его в эту тварь.

— И какую же услугу я могу оказать тебе?

— Очень простую, — сказала она. — Я хочу, чтобы ты убил Рафаэля Сантьяго.

Всю поверхность моста занимали торчащие вверх лезвия ножей, и, чтобы пройти по нему, надо было обладать ловкостью. Для Изабель это не составило труда, но, к ее удивлению, Джослин, которая уже пятнадцать лет не была Сумеречной охотницей, справилась с такой же легкостью. Она шла всего на шаг позади нее, и, честно говоря, Изабель была рада, что мать Клэри не поранилась.

Они вошли в башню из адаманта. Джослин подняла руку, и все вокруг осветилось колдовским огнем. Стены, окружавшие их, слабо мерцали. На плитах, которыми был выложен пол, Изабель заметила черный круг с символом Железных сестер — сердце, пронзенное клинком.

Внезапно часть стены отошла в сторону, и из открывшегося прохода вышла женщина. Она была одета в длинное, просторное белое платье, под грудью перетянутое жгутом. На лице женщины не было ни морщинки, но Изабель почему-то подумала, что ее возраст исчисляется веками. На спину спадала длинная, толстая коса. На кожу вокруг глаз и на виски была нанесена причудливая татуировка цвета пылающего пламени.

— Кто осмелился потревожить Железных сестер? — произнесла женщина. — Назовитесь.

Изабель взглянула на Джослин, и та жестом велела ей ответить.

— Я — Изабель Лайтвуд, а это — Джослин Фр… Фэйрчайлд. Мы пришли просить вас о помощи.

— Джослин Моргенштерн, — поправила женщина. — Урожденная Фэйрчайлд. Ты ведь предала Конклав? Твое прошлое сомнительно, так как тебя коснулась скверна Валентина.

— Да, вы правы, — спокойно ответила Джослин. — Я изгнанница. Но Изабель — нет. Ее мать…

— Глава нью-йоркского Института. Как видите, у нас есть свои источники информации. Меня зовут сестра Клеофа, и я — Творец. Я придаю форму адаманту, из которого делают оружие другие сестры. — Она повернулась к Изабель и указала на золоченый кнут, обернутый вокруг запястья девушки. — Ты думаешь, я не знаю, что это такое? А эта безделушка…

Рука Изабель потянулась к рубину на ее шее.

— Если тебе все известно, — прервала сестру Джослин, — так, может быть, ты знаешь, зачем мы пришли?

Губы сестры Клеофы медленно растянулись в улыбке.

— В отличие от Безмолвных братьев, мы не умеем читать мысли. Мы предпочитаем полагаться на сеть информаторов, и они редко нас подводят. Полагаю, ваш визит как-то связан с Джейсом Лайтвудом, раз уж здесь его сестра, и твоим сыном, Джонатаном Моргенштерном.

— Мы попали в затруднительное положение, — сказала Джослин. — Джонатан строит козни против Конклава, как когда-то его отец. Конклав приговорил его к смерти. Но за Джейсом Лайтвудом нет никакой вины… его любят близкие и его любит моя дочь. Проблема в том, что Джейс и Джонатан связаны древним заклятием крови.

— Заклятием крови? Каким именно?

Джослин вынула из кармана записи Магнуса, который тот дал ей минувшей ночью, и протянула их сестре Клеофе. Изабель вздрогнула, заметив, какие уродливые у нее пальцы, похожие на лапы паука; острые кончики ногтей украшали капельки электрума.

Пробежав глазами по страницам, Клеофа покачала головой:

— Сестры не имеют дел с магией крови.

Языки пламени в ее глазах потухли.

Из стены появилась другая тень.

— Посмотри это, сестра Долорес, — сказала Клеофа, передавая записи. — Ты можешь в этом разобраться?

Долорес была похожа на Клеофу — такая же рослая и стройная, в таком же белом платье, только волосы седые и заплетены в две косы, стянутые золотистым жгутом.

— Кажется, это заклятие единения, — сказала сестра Долорес, внимательно прочитав написанное. — Похоже на заклятие парабатай. Только демоническое.

— Парабатай? — взволнованно спросила Изабель. — Но ведь оно безвредно…

— Да? — удивилась сестра Клеофа, но Долорес взглядом приказала ей замолчать.

— Парабатай связывает двоих, оставляя каждому свободу воли, — объяснила она. — А заклятие единения подчиняет одного другому. Подчиненный будет верить в то, во что верит его господин, и будет хотеть всего, чего тот хочет. Заклятие подавляет свободу воли, и именно поэтому оно демоническое. Ибо свобода воли дарована нам свыше, и даровано совсем другими силами.

— А еще, если ранить одного заклятого, то другой тоже получит рану, — напомнила Джослин.

— Значит, если умрет один из них, то умрет и другой? — спросила сестра Клеофа.

— Да, — ответила Джослин, — и это еще одно отличие от заклятия парабатай. Но теперь наш вопрос. Есть ли оружие, способное ранить только одного из них? Можно ли их разделить с помощью оружия? Вы можете выковать такое?

Сестра Долорес вернула записи Джослин. Руки у нее были тонкими и белыми, как снег.

— Такого оружия у нас нет, и ничего подобного мы выковать не сможем.

Изабель сжала кулаки, ногти вонзились в ладони.

— И что, такого оружия вообще не существует?

— В этом мире не существует, — ответила Долорес. — Но в другом… Есть райские и адские клинки. Например, меч архангела Михаила, с которым Иисус Навин сражался в Иерихонской битве. Или клинки, выкованные во тьме бездны. Но я не знаю, как их раздобыть.

— И даже если бы знали, мы бы не смогли вам сказать, так как это запрещено законом, — сказала Клеофа. — Вы, конечно, понимаете, что нам придется уведомить Конклав о вашем визите…

— А меч Иисуса Навина? — прервала ее Изабель. — Вы можете его раздобыть? Или мы сами?

— Этот меч можно получить только из рук ангела, — сказала Долорес. — Но тот, кто призовет ангела, будет поражен Небесным огнем.

— Но Разиэль… — начала Изабель.

Губы сестры Клеофы вытянулись в линию.

— Разиэль оставил нам Орудия смерти, чтобы мы могли призвать его в черный день. Свою единственную возможность мы упустили, когда Разиэля призвал Валентин. Мы больше никогда не сможем воззвать к его помощи. Но, чтобы вы знали, обращаться к ангелу преступно. Кларисса Моргенштерн избежала наказания только потому, что ангела призвал ее отец, а не она сама.