Дочь богини - сердце палача - Екатерина Сергеевна Богданова

их не настигнуть, и это хорошо. Вряд ли с ними судья богов Дикастиас Тэос будет так же нежен, как со мной…

Когда Дикастиас вернулся с балкона, это был уже совершенно другой мужчина, не тот, который шептал мне приятные слова и признания. Нет, это был жёсткий, непримиримый судья. Будь я прежней, маленькой забитой Лейрой, задрожала бы, как лист, от одного его ледяного взгляда. Сейчас же просто насторожилась, не зная, чего от него ждать.

— Ты что творишь? — прорычал он, впившись пальцами в мои плечи и встряхнув. — Жить надоело? Думаешь, они просто поболтать с тобой пришли? Им явно кто-то помогает, а значит, духи затеяли свою игру. И можешь мне поверить, тебе не понравится в неё играть!

— Отпусти, мне больно, — проговорила я как можно более спокойно.

Он отпустил, отошёл на пару шагов и, хмурясь, запустил руку в волосы. Было видно, что Тэос очень нервничает. И это слегка отрезвило меня. Никогда раньше не видела, чтобы он так переживал. Судью вообще сложно было вывести из равновесия, а тут он прямо рвать и метать был готов. Неужели так сильно беспокоится обо мне?

Подошла, положила руку ему на плечо и тихо произнесла:

— Всё изменилось. Меня больше не нужно защищать, я сама могу постоять за себя.

— Маленькая, глупышка Лейра, ты так наивна в своей чистоте, — улыбнулся он, погладив меня по щеке. — Но тебе и невдомёк, что стоит на кону, и какие силы участвуют в этой борьбе.

— Так расскажи, — предложила я.

— Обязательно расскажу, — пообещал он, опускаясь поглаживаниями со щеки на шею, а потом ниже, к обнажённым плечам и едва прикрытой простынёй груди, — но позже.

И Дикастиас начал склоняться к моим губам. Первым порывом было позволить ему опять утянуть меня в дурманящий омут наслаждения, но я всё же отстранилась. Если он не готов к откровенности, то и я тоже не готова полностью довериться ему.

— Мне нужно побыть одной. Подумать. Принять себя новую, — улыбнулась судье, мысленно добавив «и понять, что произошло со мной и сёстрами».

Рассказывать Тэосу о той глубокой связи, что в мгновение возникла между мной и другими Сяорами, я пока не собиралась. Ему это явно не понравится. Ведь в пророчестве говорится о том, что Сяоры едва ли не уничтожат мироздание, если объединятся. Об объединении пока речи и не идёт, но убивать своих сестёр я совершенно точно не собираюсь. Ведь это будет равносильно собственной смерти.

Даже сейчас, когда они далеко, я чувствовала незримую нить прочной связи между нами. Той связи, которую не оборвать никаким расстояниям и преградам. И я буду бороться за свою семью, о которой раньше не могла и мечтать. Я никому не позволю обидеть сестёр, даже судье Тэосу! Пусть он и стал мне очень дорог, настолько, что сердце замирает, когда он прикасается ко мне, и пускается вскачь, когда смотрит с такой нежностью. Если понадобится, я встану между ним и Сяорами, приму удар на себя, но не ударю сама.

Остаётся только надеяться, что до этого не дойдёт. Потому что я не уверена, что это остановит Тэоса. По его же словам, на кону очень многое. Нечто гораздо более ценное и важное, чем его чувства ко мне… если они вообще искренни. Быть может, всё это обман, лишь очередное средство контроля и попытка заставить меня делать то, что ему нужно. Если это так, мне будет очень больно, но ведь боль это хорошо, она не позволяет мне забыть, кем я была.

Тэос отпустил меня, хоть и очень неохотно. Оказалось, что моя новая спальня находится совсем рядом с его, буквально напротив. Всего пара шагов и я с облегчением закрыла за собой дверь. Но перед этим не удержалась и обернулась. Дикастиас смотрел на меня с какой-то затаённой тоской и… сожалением? Надеюсь, показалось.

Первым, что я заметила, оказавшись в своей комнате, была закрытая балконная дверь. Хотя я точно помнила, что оставляла её открытой. Может Рьяна закрыла?

Проверка показала, что нет, не она. Дверь была заперта и запечатана, как в комнате Дикастиаса. И да, за ней по-прежнему царила непроглядная мгла. Судья отрезал меня от всех миров и сфер. Он больше не верит мне, опасается, что я могу переметнуться к сёстрам. И тогда воплотится предсказание — мы перекроим мироздание под себя.

Я села на кровать, продолжая кутаться в чёрную простынь, которая здесь смотрелась чужеродно, и задумалась. А что, если Тэос прав? Что, если, объединившись с сёстрами, я стану другой, потеряю себя и превращусь в нечто ужасное?

Судя по тому, что я почувствовала, кода между нам установилась связь, сестрёнки у меня не особо миролюбивые. Кейра ещё не так плоха, а вот Дэйра буквально пропитана ненавистью ко всему вокруг. И хоть, почувствовав меня, как и я почувствовала её, Дэйра немного оттаяла, всё равно осталась обозлённой. Наверное, ей не так повезло, как мне. В её жизни не было кого-то, вроде тётушки Алви, поэтому сестра и ополчилась на весь мир… а теперь и на всё мироздание.

Но мне хотелось верить, что я смогу поделиться с ней своим теплом, смогу отогреть её очерствевшее сердце. Потому что, если у меня не получится… мне придётся остановить её. Нет, не убить, только помешать навредить. Если сумею. Ведь я ещё так мало знаю о своих силах и вообще обо всём божественном.

Хм, я богиня… Да, не такого мне желала тётушка. Как же мне сейчас не хватало её совета, её душевного тепла, заботы. А что, если мне наведаться домой? Я же теперь богиня, у меня должно получиться. Стоит только захотеть…

И, наверное, я слишком сильно захотела. Неосознанно пожелала этого так отчаянно, что вокруг меня вдруг всё закружилось, мелькая красными и сиреневыми искрами. Дыхание перехватило, в висках застучало, спальню начало заволакивать сизым туманом…

Дверь с треском распахнулась, в комнату ворвался Дикастиас.

— Стой! — выкрикнул он, протянув ко мне руку.

Поздно, я провалилась в небытие.

Думала, буду бесконечно падать неизвестно куда, но даже запаниковать не успела, как всё прекратилось. В небольшое окно пробивался тусклый свет, освещая до боли знакомую обстановку моей комнатки. Я дома…

Осторожно встала с узкой, заправленной стареньким покрывалом кровати, но не заметила табурет, споткнулась и с грохотом уронила его. Замерла, прислушиваясь. Вокруг стояла тишина. Сейчас тут, наверное, глубокая ночь. Завсегдатаи разошлись, таверна закрыта, Алви спит.

Вот и хорошо. Хотя бы оденусь.