Мир шерхостней - Лана Александровна Ременцова

это знал. Никто из них не посмеет наблюдать за ним.

– На колени.

– Пожалуйста, только не здесь.

– Я сказал на колени, если не хочешь, чтобы тебя отстегали кнутом посередине моего города на глазах у всех.

Она опустилась.

– А теперь делай то, что сделала поганому морскому. – Выставил уже напряжённый член.

Ей пришлось выполнить его приказ. Он оргазмировал, заправился и пошёл к воротам.

– Корад… а мне куда идти?

– За мной. – Буркнул, не оборачиваясь

Она на бегу, криво оделась.

За высокими воротами девушка опешила, увидев, как за время её отсутствия изменилось поселение.

Корад ощутил спиной, что она замерла и оглянулся.

– Нравится?

– Да.

– Твоя башня в моём замке, но сейчас ты идёшь в мою спальню и пока полностью не удовлетворишь меня, не уйдешь к себе.

Ширин опустила голову и побежала за ним, едва поспевая за его широким шагом. Шерхостни, что были на улице, молча наблюдали за ними. Все знали, кто она и что вожак груб с ней за то, что наложница провинилась, но где и как не знали. Им оставалось только гадать, почему в вожаке происходят такие перемены: то волчица любимая наложница, то изгой, бегущий за ним, как служанка.

Корад вошёл в замок, минуя стражу на входе, и стал подниматься по винтовой лестнице. Ширин за ним.

В спальне он сразу разделся и присел на большую кровать, застеленную бордовым покрывалом.

– Ты должна всё сделать, чтобы я перестал желать тебя убить.

– Корад…

– Заткнись. Иди сюда и ложись. Начнём пока так.

Девушка снова разделась и легла.

– Разведи ноги.

Он взял подушку и подложил ей под ягодицы. Ширин напряглась, боясь худшего.

Шерхостень нагло рассматривая её гениталии, ввёл резко палец.

– Эта дырка только моя и я буду сюда окунать член столько, сколько пожелаю, пока не смогу уже кончать.

Она смотрела на него и видела совершенно безумный взгляд. Он пристроился и резким движением вошёл. Ширин вскрикнула. Глубокое проникновение, казалось, доходит до самой матки. Корад не делал для неё приятное. Он действительно удовлетворял только себя: грубо, жёстко, хлёстко. Потрахав в такой позе, развернул задом, переместил подушку, расставил сильнее ей ноги и опять вошёл. Дальше поставил на четвереньки и продолжил. В такой позе комната наполнилась шлепками тел. Тут и кончил, хотя хотел дольше продлить половой акт.

Встал и набросил халат.

– Ты больше не любимая наложница, а моя шлюха.

– Тебе запрещается носить одежду. Будешь везде, где пожелаю, готова на всё, а сейчас убирайся. Ночью опять придёшь.

– Корад… ты забыл кто я?

Он нахмурился, не желая смотреть в эти большие молящие глаза, так как боялся, что не выдержит и простит. Отвернулся, налил вина и задумался. «Не смотри на меня так. Твоё тело. Узкое влагалище. Я готов кончить сразу, как вхожу, но хочу показать безразличие и сдерживаюсь усилием воли. Я свирепый вожак, а не влюблённый рохля».

– Корад… – она не ушла, а подошла на цыпочках и дотронулась до его плеча. – Знаю, что виновата перед тобой. Лучше убей меня, чем такое постоянное унижение и насилие. Мне больно. Больно физически и душевно. Я – царская дочь и такое существование мне не по душе.

Шерхостень молча смотрел в бордовую жидкость в недопитом бокале. Ширин аккуратно взяла кинжал со стола, думая, что он видит. Посмотрела с тоской на лезвие.

– Тогда прощай. – Занесла нож перед собой и тут Корад резко развернулся, увидев, что на столе нет кинжала и, перехватив её руку, загнул за спину. Его глаза опасно сузились, ей было больно, но она уже не боялась.

– Убей меня! Я не хочу так жить! Твоя ненависть хуже побоев. Ты для меня многое значишь, гораздо больше моей никчемной жизни. – Из глаз брызнули слёзы.

Однако к большой неожиданности обоих, шерхостень засосал её губы – грубо, требовательно и с какой–то жадностью. Ширин опешила, не понимая его состояния. «Он целует мой грязный рот. Рот, сосавший член врага. Что с ним?»

Корад продолжил покрывать мокрое от слёз лицо и спустился на шею. Дальше поцелуи накрыли грудь. Он взял её на руки, сбил всё со стола, уложил спиной, развёл ноги и наклонился. Ширин замерла. Его язык облизывал с такой трепетной нежностью натруженное сильным трением влагалище, что её затрясло от возбуждения. Он ввёл его внутрь, пытаясь вылизать ту боль, что принёс ей. Ввёл, вывел, снова ввёл, вывел, и потрепал кончиком языка клитор.

– Корад… я – глупая волчица люблю тебя.

Эта фраза завершилась медленным вхождением снова напряжённого члена, а толчки стали плавными, как морской штиль. Спустя какое–то время он поднял девушку и, крепко держа, продолжил стоя. Она повисла на нём, готовая на всё, лишь бы этот оборотень не относился к ней как шлюхе. Корад смотрел ей в лицо и не мог оторваться. Апогей стал таким сильным для обоих, что они зарычали одновременно. После поставил её на пол.

– Одевайся.

– Ты простил меня?

– Иди.

Но, несмотря на его отчуждённость, она уже ощутила всем телом прощение, и раз он разрешил одеться, значит, остывает.

Ширин оделась и вышла. Стоящие в коридоре слуги, проводили в женскую башню.

Корад тоже оделся и вышел. Прошёл на главный балкон, осмотрел оживлённую площадь и проорал:

– Шерхостни! Тигран вернул мне любимую наложницу. Пусть от каждой семьи придёт представитель и принесёт для неё подарок.

Ширин, находящаяся в башне слева от главного балкона услышала его речь в открытое окно. Подошла к стене и, прислонившись спиной, положила руку на разбушевавшееся сердце.

– Как я могла в него влюбиться? За что? Он избивал и насиловал меня. Я потеряла ребёнка. Жестокий шерхостень. Нет. Он – бывает таким любящим и нежным. За ним как за скалой. Я – его любимая наложница. Меня берегут.

Корад позвал слуг.

– Сходите в погреб. Возьмите дюжину недавно сшитых женских нарядов, разных тапочек, а из резного сундука ожерелье с метеоритами и отнесите волчице. Ещё принесите ей ванну, мыло и воды. Пусть выкупается и оденется в самый лучший наряд.

Слуги – двое юных шерхостней поклонились и отправились исполнять приказ.

В двери к Ширин постучались. Она вздрогнула.

– Войдите.

Они вошли с дарами и положили возле неё на постель. Сразу за ними другие шерхостни внесли ванну и вёдра с горячей и холодной водой. Наполнили до краёв, а на край положили мыло, сваренное мыловарами из лесных ягод.

– Любимая наложница, вы должны искупаться и надеть лучший наряд. Это приказ вожака. – Все слуги склонили головы и вышли.

Ширин разделась и вошла в ванну. Купание стало приятной возможностью полностью прийти