Ученица Хозяина Топи, в Академии (СИ) - Александра Каплунова

когда увидел он, как снова она это делает, — просил же, не кусай себя.

И как и прежде, потянулся к ней, за подбородок взялся, а большим пальцем губу из зубов высвобождая.

— Что за привычка дурная? — а сам все ниже склонялся, — только мне это позволено, ясно?

А сам в глаза ей глядит так строго, что кивнула тотчас, чем улыбку у него вызвала.

Уже чуяла тепло его дыхания, как вдруг остановился он.

— Чаю? — спросил весело, отчего Веша едва не зарычала в голос от обиды. Она-то уж приготовилась…

— Можно и чаю, — отозвалась обиженно.

— И ты расскажешь, почему не спишь там, где положено, — заявил магик, отпуская ее.

Глава 20

Устроившись друг напротив друга в тепле мягких кресел, Весенья рассказала Лесьяру все, как на духу. Чашка теплого чая помогла прогнать дрожь и озноб.

— Я был знаком с Владом и прежде, — задумчиво протянул магик, — мы встречались на собраниях конклава, когда я уже жил в башне. Честно говоря, он не похож на повесу. Ну, или я плохо знаю его. В любом случае, думаю, твоя подруга сможет и сама разобраться. Ты же можешь ее поддержать или не поддержать, тоже на свое усмотрение.

— Если она влюблена в него, то, конечно, я буду на ее стороне и точно не стану осуждать, — отмахнулась Весенья. Меня больше подивило, как она себя повела, как отозвалась на мои слова. Я ни разу ее такой не видала.

— Ну, может, она и раньше подозревала, что Владислав не только ей дает дополнительные уроки, — он поиграл бровями, явно намекая, какие именно уроки. Веша от этого мигом зарумянилась, чем вызвала новую улыбку на Лесьяровых губах. — А тут все совсем очевидно сделалось. Но ему высказать все духу не хватило, али в чем другом причина была, вот на тебе и сорвалась. Не бери в голову, я уверен, что вы быстро помиритесь. Сама на нее зла не держи.

— Не стану, — кивнула Веша в ответ.

— Вот и славно, — он отставил чашку, а после потянулся и зевнул. — Однако время позднее. А мне еще нужно дочитать одну занятную работу по истории магии.

Веська покосилась на настенные часы, кивнула согласно, поднялась из кресла.

— Тогда пойду я… — вымолвила грустным голосом.

— Пойди, — усмехнулся магик, — во-о-он в ту постель, — и на свою спальню указал.

Весенья на то так и застыла, глазами только хлопнула пару раз.

— Негоже это, — отозвалась сдавленным голосом.

— Ой, да брось, — он и сам к спальне пошел, на ходу оглядываясь на нее. — У Яги же спали бок о бок.

— Там другое было… Тогда мы еще… И Ягишна там же имелась.

— Весенья, ты меня боишься?

Она поспешно головой замотала.

— Доверяешь? — а сам снова зубами треугольными улыбается.

Кивнула.

— Тогда не думай глупостей, — шагнул вперед, по волосам ее погладил, — не съем я тебя. Утром, около шести, у стражи пересменок. В этот час тебя обратно и воротим. Прошлый отряд с гостиной уйдет, а новый я задержу на полминутки, ты и прошмыгнешь к себе. А до того поспи. Я тебя разбужу.

— А ты сам спать не будешь? — спросила сдавленным шепотом, в глаза его сияющие глядя.

— Подремлю, не переживай. У меня завтра уроки только после полудня, так что посплю, как тебя провожу.

На том он все ж отпустил ее, жестом приглашая в комнату.

Постель и правда оказалась огромной. Пяток таких вот Вешек бы вместила. И зачем ему одному эдакая большая?

Забравшись под одеяло, Веська устроилась поудобнее. Следом лег и Лесьяр.

— Спи, пичужка, — велел он ласково, приглушил светляков, всего один маленький оставив над книгой порхать.

Веська ж одеяло на голову натянула, лишь лицо снаружи и осталось.

Он еще раз улыбнулся ей и все же отвел взгляд на книгу.

Профиль, обрисованный мягким светом, казался сейчас Весенье еще более красивым, нежели обычно. В обрамлении седых серебряных волос, белой ткани рубашки и одеяла, он и вовсе казался девице настоящим ангелом, невесть по какой причине спустившимся к ней с небес. Веся даже хихикнула таким мыслям в своей голове. Никогда не думала, что будет такой влюбленной дурочкой. Надо ж… Хозяина Топи с ангелом сравнивать. Ой, узнали б девки — засмеяли бы. Но как бы то ни было, не могла прекратить обрисовывать взглядом его лицо и красивые руки с длинными пальцами, коими он книгу сжимал.

Знала бы, правда, какие мысли притом в Лесьяровой голове маячили, не летала б в таких розовых облаках. Магик все ж был мужчиной взрослым. И ежели Веся только в теории или по подгляду знала об отношениях взрослых, то Лесьяр прекрасно представлял, что мог бы здесь и сейчас сотворить с этой робкой девочкой. Буквально воочию зрел, как бы мог заставить ее краснеть, а после — шептать его имя. Представлял, какая сладкая на вкус ее кожа, какая мягкая она сама, податливая.

Но одергивал себя, вновь и вновь перечитывая одни и те же строки в книге и пытаясь осмыслить, что там написано. Буквы, впрочем, в слова складываться не желали, как и оседать в разуме.

Весенья зашевелилась. Когда еще такая возможность выпадет, правда ведь? И хоть страшно было до беспамятства, но и в груди трепетало и жаром горело невыносимо.

Посапывая, она уткнулась лбом в его плечо. Лесьяр искоса поглядывал на девичьи потуги, про себя посмеиваясь над этим незатейливым созданием и с трудом удерживаясь, чтоб не взять инициативу в свои руки. Только мысль о том, что так ее лишь спугнет да любопытство, что его пичужка предпримет и насколько осмелеет, заставляли лежать без движения.

Уткнулась, а сама сопит, не знает, как дальше подобраться. Он еще немного подождал, а потом приподнял руку.

— Иди сюда, — указал взглядом на свое плечо. Веська на него глянула, а во взоре страх напополам с ожиданием. Правда и сама б сейчас не сказала точно, чего жаждет.

Но на плечо его голову устроила, а магик ее приобнял. Руку только неловко держать было вдоль тела, потому пришлось на грудь Лесьяру пристроить.

И так тепло стало, его рядышком почитай всем телом ощущая и к боку прижимаясь.

— Что занятного пишут? — поинтересовалась, в книгу его заглядывая, да тут же едва смехом не прыснула. Лесьяр за ее взором проследил и тотчас понял, почему не мог сам ни слова прочитать. Книга оказалась перевернута вверх тормашками.

Он возвел очи к потолку, давя в себе неловкий смех. Вот ведь… сам как мальчишка.

Закрыл книгу, прекращая этот нелепый спектакль, отложил на прикроватный столик и