Отверженный принц - Ольга Олеговна Пашнина

– Самое сложное в нашей работе – взвесить душу.

– Я думала, это делают судьи.

– О, только в том случае, если душа оказывается достойна Элизиума, – необходимо все проверить, и в случае полного равновесия, когда непонятно, стоит дать ей шанс в Мортруме или отправить на перерождение. В остальном ничего сложного в том, чтобы определить, достойна душа перерождения или ей необходимо стать частью Мортрума, нет.

На этот раз мы шли не в колледж и не в министерство, а в архив.

– А как вы узнаете, что кто-то умер? И куда нужно идти?

Вместо ответа Харон извлек из внутреннего кармана сложенный в несколько раз лист, при ближайшем рассмотрении оказавшийся картой. Или чем-то похожим на карту, потому что я вообще не поняла ничего ни в обозначениях, ни в очертаниях объектов.

– Чтобы читать карты душ, требуется практика. Вас этому, конечно, не учили. Но я в свободное время попробую. Это – все обитаемые вокруг Мортрума немагические миры. Земля…

Он ткнул в какое-то пятно на карте.

– Мир балеопалов.

– Магистр Тордек рассказывал о нем.

– В этом мире, – Харон показал на самый верх карты, – увы, нет душ, которым хватило бы энергии на переход. А этот мир давно погиб, к сожалению. От него остались лишь осколки.

– А что с ним случилось? – живо заинтересовалась я, поняв, что вот он – мой проводник в мир идеально выполненных заданий Тордека.

Но Харон тут же сбил прямо в полете:

– Понятия не имею. Мы ведь не бываем в этих мирах. Остаемся на границе, в иллюзии, лишь слабо напоминающей мир в паре шагов. Пытаться пересечь черту строго запрещено и довольно опасно. Я попрошу вас никогда и ни при каких обстоятельствах этого не делать, мисс Даркблум.

Я проглотила замечание о том, что сам-то Харон без проблем шастает туда-обратно. Меня все же не учили проводниковым фокусам. Одно дело переходить на Землю через портал Селин, другое – ломиться через границу нелегалом. Даже в мире смертных за это могут пристрелить.

– Итак, есть мир земли, воды, огня – будем считать уничтоженный мир сгоревшим, воздуха. Мортрум – мир смерти. Получается, есть еще мир жизни. Да?

Харон усмехнулся.

– У вас нестандартное мышление. Увы, но я не знаю ответа на ваш вопрос. Мне еще не доводилось бывать в последнем мире. А проводникам запрещено делиться друг с другом подробностями переходов душ.

– И все-то у вас запрещено, – вздохнула я. – Домашку выполнить невозможно! А почему миров всего шесть?

– Шесть доступных нам. Возможно, их куда больше. Сотни, тысячи. Кто знает? Я бывал лишь в одном. Земля, как ни странно, основной поставщик душ.

– Почему странно?

– Вы все время стремитесь себя уничтожить.

– Так это вы отправляете нас хранить и оберегать прекрасный мир. Фигово задачи ставите.

Впервые с прибытия в Мортрум я увидела обитель проводников. Оказывается, архив – нечто вроде их офиса. Стражи обитают в министерстве, судьи – в Виртруме, парящем городе, что бы это ни значило, проводники – в архиве.

Снова вспомнилась Шарлотта. Я не успела толком привыкнуть к ее присутствию, но иногда думала, как здорово было бы поболтать с кем-то кроме обитателей особняка Вельзевула. Ридж и Харон для этого подходили слабо – с ними не пооткровенничаешь.

Пока мы шли вдоль стеллажей, я с тоской рассматривала бесконечные ряды папок с личными делами душ. Вот бы посмотреть хоть одну! Отца или… может, мамы. Я ее почти не помню, но было бы интересно узнать, где она сейчас, какую жизнь живет и не могли ли мы случайно встретиться.

Наконец Харон остановился у одной из многочисленных дверей, отпер ее ключом и пропустил меня внутрь. Приятный мягкий свет озарил небольшой, но уютный кабинет.

– Учтите, мисс Даркблум, я еще никого не приглашал сюда. Рассчитываю, что об увиденном вы будете молчать.

– Не волнуйся. Я нема как могила.

Чего он только не натаскал сюда с Земли!

Книги, картины, статуэтки, антикварная посуда. Нет, это не было складом для хлама, как вещи папы в общежитии, кабинет Харона напоминал подсобку музея или обитель эксцентричного коллекционера старины. Пахло кожей и свечами. На стене напротив письменного стола висела огромная карта, дублирующая ту, что он мне показал.

И я вдруг поняла, что напоминают мне хаотично разбросанные пятна миров.

– Пазл.

– Что?

– Они похожи на мозаику. В детстве у меня была такая, с крупными детальками. Я вываливала ее на пол и мучительно пыталась собрать. Потом кричала папе, что детали не подходят, пазл бракованный. Он приходил, садился рядом и собирал для меня картинку. Конечно, он понимал, что я просто хочу его внимания. Но снова и снова делал вид, что верит, будто я не способна соединить шесть деталек в одну.

По коже прошелся мороз, хотя в кабинете не было окон. Фантазия услужливо подкинула ложное воспоминание, в котором вместо яркой иллюстрации отец снова и снова собирал для меня картинку из миров.

– Все в порядке? – спросил Харон, заметив, что я кутаюсь в куртку.

– Да. Наверное. Так, семейные проблемы.

– Что-то незнакомое.

– У тебя нет семьи?

– Я одиночка. Иногда приглашаю красивых девушек на свидания и провожу с ними время, но, если честно, я не вижу смысла в отношениях в нашем мире. Мы лишены возможности продолжать свой род, души рано или поздно уходят, а иные вечны – так зачем ограничивать себя браком или, того хуже, лицемерить, притворяясь, будто интрижки и Маскарады Мертвых служат лишь специями в отношениях с единственной любовью.

– А чувства? Ты никогда не влюблялся?

– Влюбленность – это всего лишь инфантильная форма желания. Многие из нас не способны признаться себе в том, чего они хотят. Поэтому выдумывают любовь, долг и все такое.

– Да у тебя прямо своя философия.

– У меня достаточно времени, чтобы разобраться в себе и в жизни. Но я никого не убеждаю в собственной правоте, просто живу, как мне нравится. Что ж, давайте я покажу, как мы работаем. Самаэль просил ознакомить вас с азами. Вы уже знаете, что такое кастодиометр, так?

Харон осекся, его взгляд застыл на чем-то над моей головой. Обернувшись, я увидела, как на карте зажегся маленький голубой огонек. Точно такой же горел и на карманной версии.

– Что это? Душа? Так нам показывают, что кто-то умер и ждет перехода?

– Да, – как-то странно отозвался Харон.

Не то растерянно, не то немного испуганно.

– А что не так?

Он поднял на меня взгляд.

– Это мир балеопалов. Душа готовится к переходу из мира балеопалов. Вторая душа за всю историю Мортрума.

Воспоминания тут же услужливо подкинули сон, показавшийся очень реалистичным и ярким. Я почти наяву вновь ощутила прохладу темных вод и тепло от света впервые за много дней выглянувшего солнца.

– И что мы будем делать?

– Встретим, поможем перейти границу, взвесим душу и передадим в руки стража, – ответил Харон.

– Взвесим душу, – вздохнула я. – То есть бедолага скоропостижнулся в мире,