Усадьба леди Анны - Полина Ром

Кюре благоразумно не стал уточнять происхождение денег. Не его это забота. Конечно, хозяин земель - герцог, но он далеко, а герцогиня – вот она. Никаких прямых распоряжений кюре не получал, а пожелание ее светлости, хоть и непривычное, не нарушает правил. Хотя, безусловно, брак этот несколько необычен.

-- Я попрошу сторожа найти женщин, которые хоть немного отмоют несколько комнат и приведут в порядок, дочь моя.

-- Надеюсь, вы сможете навещать меня в поместье?

-- И даже гораздо чаще, чем в шато Санта Лафи, ваша светлость, – кюре и сам собирался это делать, так что просьба герцогини даже несколько успокоила его. Все же ситуация была непонятной.

И вот теперь, посетив с кюре церковь святого Эрнеста, что в городке Марсон, герцогиня в сопровождении Бертин осматривала новое жилище.

Дом был стар и запущен. Змеились по сероватой, местами облетевшей штукатурке прихотливые трещины. Мутные стекла слепо смотрели в запущенный сад. Отсыревшая, большей частью ломаная мебель и каменные полы из массивных шершавых плит на первом этаже.

И все же этот уединенно стоящий дом вызывал у Анны какие-то теплые чувства толстыми стенами, дающими ощущение защиты, и всей своей основательностью и прочностью. Однако и дел предстояло провернуть столько, что впору было кричать: «Караул!»

Необходимо было позаботиться об устройстве спальных мест для охраны. Обойти все комнаты и оценить, что требуется сделать срочно, а что может подождать весны. Набрать штат прислуги и отмыть весь дом: присланных кюре двух селянок явно недостаточно.

Найти повариху и озаботится посудой для готовки. Нужно было закупить провизию для зимы: начнутся снегопады, и за едой в город не накатаешься каждый раз. Осмотреть конюшни и решить, смогут ли они вместить необходимое количество коней. Да, еще срочно нужен конюх и корм для скотины!

Анна вздохнула и прошла в отмытую для нее комнату. Там, на старом столе, покрытом выщерблинами и каплями воска, стояла корзина, присланная отцом Домеником вместе со служанками. Большая пачка бумаги, перья, плотно закрытая бутылочка чернил и старенький молитвенник. Пусть герцогиня и просила об этом, но любезность кюре оценила.

-- Капитан Ингер, сейчас я напишу записку для мадам Трюффе. Утром пошлите к ней человека. Еще требуется выделить пару солдат и отправить в город за продуктами на сегодня. Есть среди них умеющие читать?

-- Я съезжу сам, ваша светлость, если вы мне доверите. Однако, если вы считаете…

-- Капитан, я взяла вас на службу и, значит, доверяю вам, – разбила его сомнения герцогиня. – Делайте так, как считаете нужным. Ступайте, я пришлю вам список и письмо с Бертин.

«Мадам Трюффе.

Объявляю вам, мадам, что своей волей решила остаться в поместье Арль. Требую выслать мне сюда все мои личные вещи и одежду. За укладкой пусть проследит Фанни. И она же лично сопроводит их. Так же желаю, чтобы вы выслали мебель и ковры из моих покоев, поскольку пребывание мое в усадьбе будет длительным.

Раз в неделю я ожидаю от вас телегу с продуктами и кормами для коней: моя охрана не будет передвигаться пешком. Не забудьте отправлять и телегу дров.

Вас же здесь видеть я не желаю.

Герцогиня Анна Ангуленская.»

Растерянно топчущейся без дела Бертин герцогиня приказала:

-- Позови ко мне женщин, что отмывали дом. Думаю, Бертин, они сейчас возятся на кухне.

-- Ваша светлость…

-- Что, Бертин?

-- Дозвольте сказать… Только не гневайтесь, ради Господа Бога…

-- Говори, – Анна с любопытством посмотрела на камеристку. Что за новость она собирается поведать?

-- Вы только не подумайте, ваша светлость, что я из зависти или что другое… -- Бертин мялась и чуть не плакала. – Я ведь не сразу заподозрила, а только потом… И следить начала тоже не сразу…

-- Бертин, объясни толком, что случилось?

-- Фанни… Она на доклад к мадам Трюффе ходит и деньги от нее получает. Я сама видела, ей Богу! – она торопливо перекрестилась и продолжила: -- Один раз всего видела, – уточнила камеристка. -- И про то, что вы драгоценности продали, думаю, мадам Трюффе знает. Тут я, конечно, сама не слыхала, но ведь вы от Фанни и не скрывали…

Анна встала со скрипучей табуретки и нервно прошлась по комнате. «Все же я наивная идиотка… Если учесть, что Фанни для меня нанимала сама Трюффе, то вполне можно было это и раньше предположить. Здесь так принято: кто платит, тот и заказывает музыку. Впрочем, и дома было примерно так же… Ну, хорошо хоть, что письмо не успела отправить… Ничего, письмо я перепишу и девицу эту потребую не присылать. Главное – все драгоценности вытребовать…»

-- Бертин, ты помнишь все мои украшения?

-- Конечно, госпожа! – кажется, камеристка даже удивилась вопросу.

-- Завтра отправишься в шато вместе с солдатами и лично проследишь, чтобы все их переслали сюда. Если что-то… – Анна чуть не сказала: «зажмут», но вовремя одернула себя: – Если что-то вдруг не положат, запомнишь и доложишь мне. А себе в помощь на днях выберешь девушку, которой сможешь доверять. Кюре обещал, что слуги будут приходить сюда наниматься сами. Он объявит в воскресение с кафедры. А пока ступай, помоги немного женщинам на кухне, а то мы с тобой останемся без ужина, – ласково улыбнулась она успокоенной камеристке.

Бертина ушла, а Анна грустно обвела глазами пустую и неприветливую комнату, которую согревало пламя камина. Взглянула на собирающиеся за окном сумерки, еще легкие и нежные, зажгла три свечи в позеленевшем от времени шандале и села переписывать письмо.

Минут через десять, когда бумага была закончена, она нехотя отложила перо и, глядя на чистые листы в стопке, задумалась: «Противно было узнать про Фанни… И ведь она не одна такая, стоит быть осторожнее… А ведь все могло быть по-другому, если бы этот самый муж сделал хоть шаг навстречу. Хоть мелкую попытку наладить отношения. По сути, мне от него совершенно ничего не нужно, но он с самого начала поставил себя так, что доверять я ему не смогу… Сложная штука – доверие…»

Кто знает, какими причудливыми путями бродили ее мысли дальше, но, через некоторое время герцогиня все так же задумчиво вновь протянула руку к перу, и на белый лист начали торопливо ложиться строчки: -- Любимый, полночь. Почему же Тебе чужды покровы снов? За окнами гуляет стужа, И голоса далёких сов... -- Голубка, эта ночь прекрасна! Смотри, как кесарь ледяной Чудесен