Песнь Отмеченной - С. М. Гейзер

чертовски хорош в своей работе, поэтому я не могу заставить себя избавиться от него. В большинстве случаев мои солдаты слушают его лучше, чем меня. Довольно прискорбно, верно? Но он внушает им такой страх, который мне, видимо, не по силам внушить. Мои советники говорят, что я слишком мягок — это сводит их с ума, — уголок его губ слегка изогнулся, будто часть его наслаждалась разочарованием советников.

Эти слова о нем не укладывались у нее в голове, но она оставила это при себе.

— Он сказал, что вы единственный, кто когда-либо не соглашался с ним здесь, — вспомнила она.

— Так и сказал? — он устроился на стуле прямо рядом с ней и задумчиво покрутил одно из колец, прежде чем сказал:

— Что ж, полагаю, это верно. Я не боюсь его так, как, кажется, боятся многие из моих солдат и слуг.

— Может, поэтому он вас уважает.

— Умная мысль, — сказал Варен, взмахом руки подзывая слугу. После короткого разговора слуга с поклоном удалилась. Она вернулась спустя несколько минут, неся в одной руке кувшин, а в другой — поднос с двумя кубками, буханкой свежего хлеба и несколькими тарелками, полными фруктов, сыра, орехов.

Они ели в тишине. Или, по крайней мере, Варен ел. В тот момент желудок Кас так сильно крутило, что она сомневалась, что вообще когда-нибудь сможет есть. Время от времени она отхлебывала из поданного ей кубка, но лишь из вежливости, поддерживая дружелюбие своих намерений и готовность выслушать его слова. Налитый им слугой напиток был чем-то вроде вина. Горький, но она решила, что он безвреден, ведь король-император пил из того же кувшина.

Наконец, король-император откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и заговорил.

— Касия Грейторн.

Она вздрогнула.

А потом еще хуже.

— Соня Риттер. Пайер Эласидир. Мари Блэкберн.

— Вы навели кое-какие справки, — она не сводила глаз с окон, наблюдая за красной птицей, прыгающей по ветвям дерева.

— Мы арестовали одного из людей Даркхэнда вместе с тобой, если ты не заметила. Он быстро выложил все, что знал о тебе, и как только у меня появился твой нынешний псевдоним, я сам немного покопался, чтобы узнать некоторые из твоих предыдущих.

Красная птица спрыгнула с ветки и улетела, и на секунду она позавидовала ее крыльям.

— Знаешь, ты — увлекательнейший объект для исследования.

— Увлекательность — это то, к чему я стремлюсь.

— Ты добилась этого.

— И именно поэтому вы хотели со мной позавтракать. Полагаю, потому, что нашли еще несколько увлекательнейших обо мне фактов? — она повернула к нему голову и обнаружила, что он улыбается. Отчасти дружелюбно, отчасти забавляясь, отчасти… что-то еще. Возможно, за этой улыбкой таилось нечто зловещее.

— К сожалению, я узнал о тебе не так много, как хотелось бы, — сказал он. — Я еще многого не понял. Например, мне интересно, как так получилось, что наши пути до этих пор не пересеклись должным образом.

Воспоминание о том дне на улице вспыхнуло в ее голове. Она чувствовала, как кровь стекает по ее челюсти, струится к подбородку, капает на сухую грунтовую дорогу с маленькими оглушительными шлепками.

Кап.

Кап.

Кап…

Она вцепилась в края стула, чтобы не ерзать на нем.

— Потому что есть записи о твоих преступлениях, Касия Грейторн, — продолжил король-император, — и есть увлекательнейшая коллекция заметок, собранных помощниками магистрата относительно твоей криминальной истории. Коллективной криминальной истории всех твоих многочисленных личностей, то есть.

Она не удержалась и тихо, самодовольно вставила:

— Сомневаюсь, что вы нашли их все.

— Нет, я бы сказал, нет, — он тихо и печально усмехнулся, а после продолжил:

— Но ни в одной из записей, которые мы собрали, не упоминается, что ты — или какой-либо из твоих псевдонимов — помечена как Отмеченная Тенью. Так что представь мое воодушевление, когда один из стражей ворвался ко мне, чтобы сказать, что узнал правду о твоей личности. Вот почему мне пришлось вмешаться и убедиться, что ты не сбежишь. Обычно я позволяю Капитану Эландеру и магистрату Тарику разбираться с преступниками; у меня нет особой тяги к правосудию… опять же, к большому огорчению моих советников.

— Если вы не планируете вершить правосудие, тогда чего именно вы хотите от меня?

— Разве ты не догадываешься?

Она догадывалась. Но не собиралась откровенничать; она здесь, чтобы вытянуть из него информацию, а не наоборот.

И он, не теряя времени, поделился с ней своими мыслями:

— Мне нужна твоя помощь.

— Моя помощь, — повторила она с сомнением.

— Ты пережила болезнь, убившую стольких людей нашей империи.

Она чуть не съязвила на словах наша империя — как будто ее жители действительно были равны и жили в одном мире, — но ей удалось вовремя прикусить язык.

— Я ищу лекарство.

— Как искал ваш отец? — спросила она категорично.

— Да, — в его голосе совсем не было стыда.

На этот раз Кас не смогла сохранить бесстрастное выражение лица. Она прищурилась, глядя на него, отчего выражение его лица стало немного кислым, впервые с тех пор, как они начали этот разговор.

— Я знаю те ужасные истории, которые о нем рассказывали, — король-император поднялся на ноги и некоторое время расхаживал перед окном. Солнечный свет, заливавший его, каким-то образом делал его еще моложе, чем он был на самом деле, так как освещал тени на его лице и смягчал глаза до золотистого оттенка. — Но большинство воспринято неверно, — настаивал он. — Все это рисуют такими широкими мазками и сосредотачиваются лишь на ужасных моментах. Никто не говорит о том, как много хорошего он сделал или как близко подошел к излечению болезни, что погубила так много людей.

— Может, и нет, — категорично сказала Кас. — Вероятно, из-за того, что те, у кого была эта болезнь, таинственным образом исчезали после того, как он принимал их.

— В этом нет ничего таинственного. Они умерли от болезни, которая, как известно, убивает почти всех своих жертв, а затем их, по очевидным причинам, тела были сожжены.

Кас неловко поерзала на стуле, понимая, что