Джулия Кеннер - Кейт, истребительница демонов

Оператор сообщила мне, что окончательная цена будет ясна на месте, затем назвала цифру, от которой внутри у меня все похолодело. Целых две секунды я раздумывала, не повесить ли трубку, чтобы еще немного понажимать кнопки телефона. Впрочем, я довольно быстро прогнала все сомнения. У меня не было времени на подобные развлечения, а Стюарт хотел, чтобы окно приобрело пристойный вид к вечеринке (иными словами, к шести тридцати, судя по записке, которую он оставил возле кофеварки). Если он скажет что-нибудь по поводу стоимости ремонта, я сделаю виноватый вид. Зато стекло будет вставлено.

Я сообщила оператору всю необходимую информацию, пообещала быть дома к четырем и повесила трубку, мысленно поздравив себя с выполнением еще одного задания.

С такой скоростью я выявлю Горамеша и одержу над ним верх еще до того, как придут первые гости. Похоже, мне сегодня везет.

Я явилась в собор, полная оптимизма и желания действовать. Отец Бен оказался в своем кабинете, где просматривал записи для вечерней проповеди. Мы обменялись с ним обычными фразами о погоде, о моей семье, о том, как продвигаются реставрационные работы, а потом направились в собор.

Я ненадолго задержалась, чтобы снова наполнить святой водой свой флакончик, и последовала за святым отцом в ризницу и дальше к лестнице, ведущей в подвал, где хранились архивы. Снаружи собор кажется старым, но хорошо сохранившимся. Здесь же становилось видно, как на самом деле здание пострадало от времени.

Святой отец достал большой ключ, и старый замок протестующе заскрипел. Дверной ручки не было, и отец Бен просто толкнул деревянную дверь, за многие века отполированную до блеска руками людей, которые так же точно ее открывали. Она распахнулась внутрь под возмущенные стоны резных петель.

— Осторожно, — предупредил меня отец Бен, перешагивая через порог.

Он протянул руку куда-то вбок и включил свет. Пять не слишком ярких лампочек вспыхнули, чтобы показать нам дорогу. Лампочки висели на очень старом проводе, закрепленном на каменной стене, идущей вдоль лестницы с одной стороны. Я взглянула наверх и увидела черную полосу на низком потолке у себя над головой. Святой отец обернулся посмотреть, иду ли я за ним, и проследил за направлением моего взгляда.

— Дым, — объяснил он. — До эры электричества монахи спускались вниз по лестнице, освещая себе путь факелами.

— Круто! — сказала я и сразу подумала, что точно так же отреагировала бы моя дочь.

Впрочем, я получала от происходящего огромное удовольствие. Мне вдруг вспомнились славные времена, когда мы с Эриком бродили по церквям и криптам.

Лестница резко повернула направо, и мне показалось, что температура воздуха упала по меньшей мере на десять градусов. Я неожиданно подумала про землетрясения и искренне понадеялась, что Калифорнии не взбредет в голову немного потрястись именно в этот момент.

— У меня нет слов, чтобы выразить, как церковь ценит работу добровольцев. Разумеется, мы платим архивариусу за то, что он составляет каталоги и вносит в них наиболее ценные документы, но с помощью добровольцев нам удается систематизировать и правильно организовать материалы без дополнительной нагрузки на бюджет.

— Собор славится своими священными реликвиями, — сказала я. — Наверняка часть из них внесена в каталог и значится в документации архива?

— Конечно, — подтвердил отец Бен. — Но до окончания реставрационных работ большая часть реликвий находится в специальном хранилище в подвале.

— Правда? По-моему, это ужасно.

Мне стало любопытно, а еще я чувствовала себя невероятно умной. Я получу список реликвий и поищу в нем что-нибудь похожее на «кости» или какое-нибудь упоминание о предметах, прибывших из мест, о которых говорил Ларсон. Легче легкого!

— Да, это позор, — согласился отец Бен, не глядя на меня.

Узкая каменная лестница, по которой мы спускались, была в не очень хорошем состоянии, и приходилось ставить ноги осторожно, всякий раз выбирая место понадежнее, чтобы не оступиться и не оказаться внизу, превратившись в безжизненную кучу костей и всего прочего.

— Разумеется, некоторые реликвии находятся в своих витринах и доступны для просмотра в ограниченные часы. Мы просто перенесли витрины в подвал, чтобы они не пострадали во время работ. — Отец Бен покачал головой. — Наше собрание реликвий много лет стояло в вестибюле собора, и все могли на них посмотреть. Я пробыл здесь совсем недолго к тому моменту, когда реликвии убрали в подвал, но даже мне это показалось концом целой эры.

Я почувствовала, что меня начала покидать уверенность в собственных выдающихся умственных способностях.

— А как долго они были выставлены на всеобщее обозрение?

Если известно, что кости, которые хочет получить Горамеш, давно находятся в Сан-Диабло, вряд ли имело смысл искать их в Италии, на Кипре или в Мексике.

— У каждой определенной реликвии свой «стаж», — ответил святой отец. — Некоторые прибыли сюда с отцом Асеведой много веков назад. Другие являются дарами, поступавшими к нам в течение последних нескольких веков. Епископ сделал все возможное, чтобы временное отсутствие реликвий чувствовалось не слишком остро. Как только реставрационные работы будут завершены, реликвии вернутся на свои места наверху. А пока в епископском зале каждую неделю выставляется несколько предметов, и всю коллекцию можно увидеть в Интернете.

Теперь я была уверена, что не найду ничего представляющего интерес для Горамеша среди уже внесенных в каталог предметов, но проверить все равно не мешало. Если честно, я считала, что кости, о которых идет речь, являются одним из недавних поступлений. В этом случае становится понятен неожиданный интерес Горамеша к Сан-Диабло. Что-то прибыло в собор в качестве дара из Мексики, Кипра или Италии. Или из всех трех мест одновременно.

Отец Бен добрался наконец до последней ступени и шагнул на выцветший от времени деревянный пол, дожидаясь, когда я к нему присоединюсь. Я сразу же разглядела тускло освещенные витрины, стоящие вдоль двух стен похожей на пещеру комнаты, подошла к одной из них и сквозь запыленное стекло увидела шесть лежащих в ряд полотняных мешочков, каждый размером с упаковку кофе в полфунта. На них имелись надписи, выполненные каллиграфическим почерком, но с таким невероятным количеством самых разных завитушек, что я не смогла их расшифровать. В следующей витрине я увидела два золотых креста и Библию, которая выглядела так, словно рассыплется в прах, если кто-нибудь чихнет рядом с ней. Рядом лежали другие реликвии и артефакты, и я повернулась к отцу Бену, завороженная этим зрелищем.