Кедр и гвоздика - Александра Дмитриевна Рябкина

Возможно, она бы предложила Майклу наведаться в один из лесов, расположенных на верхнем этаже. Будто подтверждая желание высвободиться, внутренний зверь Микаэлы завыл и стал скрести когтями, доставляя почти физическую боль. Вообще-то идея и правда представлялась прекрасной. Да и близость с нареченным добавляла прогулке пару сотен баллов.

Как давно Микаэла выпускала волчицу? Она уже и не помнила.

Микаэла сбросила пиджак, повесила сумку на крючок, откинула туфли в сторону и набрала номер Фостера.

Но что-то было не так. В доме стояла тишина. Нет, тут всегда царила тишина, но сейчас она звучала иначе. И это заставило волчицу подобраться к самой коже. Держа телефон у уха, Микаэла медленно прошла на кухню. Неожиданно в голове будто переключили тумблер: в нос ударил оглушительный запах одеколона. Захотелось развернуться и побежать. Страх. Паника. Крик застрял где-то в горле. А внутренний зверь онемел, свернувшись клубочком.

Запах сигарет с гвоздикой стал для Микаэлы красным сигналом, стоп-словом, знаком «Проезда нет».

В это же мгновение, ослепляя, на кухне загорелся свет, и внутренности Микаэлы затряслись от страха. Она не слышала долгих гудков в телефоне, не слышала собственного сердца. Было бы неудивительно, если бы оно и вовсе остановилось.

Грохот о паркет.

Смартфон выпал из трясущейся руки Микаэлы. Она мечтала опуститься на пол и свернуться клубочком, чтобы казаться маленькой и незаметной. Волчица внутри впала в оцепенение, Микаэла же продолжала смотреть в ожесточенные металлически-серые глаза из ее кошмаров.

– Стоило выйти за порог, как моя жена забыла о том, кто ее настоящий муж. – Незваный гость швырнул окурок прямо на пол. Его размеренные шаги заставили Микаэлу попятиться, наступить на телефон. Послышался страдальческий треск. – Выскочила за первого встречного, стерва. А должна была оставаться верна мне.

Пустота внутри Микаэлы напоминала о себе звенящей болью. Хотелось кричать, но получалось только открывать и закрывать рот, будто она была проклятой рыбой, которую выбросило на сушу.

– Вижу, что ты рада меня видеть.

На лице Адама появилась хищная улыбка. Он был все ближе, а тело Микаэлы окаменело. Она не могла сделать и шага.

Он должен быть мертв! Нет, только не снова!

Глава 11

– Тебя здесь нет, – удалось выдавить Микаэле из себя, но голос звучал беспомощно и жалко.

Вся квартира вдруг сжалась до размеров маленькой квадратной коробки, в которой были только Микаэла и Адам. Он заполнил собой все чертово пространство, не позволяя ей сделать даже крохотного глотка воздуха. Каждый его шаг отдавался болью в сердце.

– Ты так уверенно об этом говоришь.

На его лице появилась плотоядная улыбка. Голос Адама звучал лживо, сладко и умиротворяюще. Адам подошел к Микаэле и пальцами подцепил несколько ее прядей. Взгляд, переполненный злобой, расходился с аккуратными и пропитанными лицемерием прикосновениями. Этот человек представлял собой сплошное противоречие. Он мог улыбаться и говорить притворно ласковые вещи, но в его глазах Микаэла видела все оттенки злости, ненависти и желания подчинить своей воле.

Шоу длилось недолго. Адаму хватило пары секунд, чтобы вновь стать последним подонком. Кожу на голове свело, когда он собрал ее волосы на затылке в кулак и больно дернул в сторону. Поддавшись парализующему ужасу, Микаэла снова оказалась тряпичной куклой в его руках. И ничего, кроме отчаянных и болезненных всхлипов, не слетало с губ. Адам был ее проклятием. Вся сила и стойкость характера куда-то ускользнули, стоило ему появиться рядом. Микаэла превратилась в спутанный клубок страха и паники, и это приводило ее в еще больший ужас.

Кожа на затылке засаднила от оглушительной боли, когда Адам, продолжая сжимать ее волосы, поволок Микаэлу в сторону кухонного островка. Она не почувствовала боли от падения, не почувствовала того, как в ладонь впились осколки ее смартфона. Микаэла видела лишь зло, идущее на нее, и в его глазах плескались всполохи ледяного пламени. Запах сигарет и одеколона все еще отдавался на языке горечью, и что-то подсказывало, что она долго будет чувствовать это амбре, если переживет сегодняшнюю ночь.

– Ты мертв! – сквозь зубы прорычала Микаэла, впиваясь ногтями себе в ладони.

Это помогло справиться с оцепенением, отвлекло от страха, правда, ненадолго. Микаэла чертовы полтора года посещала психолога, чтобы избавиться от постоянной паники и ощущения, что за ней кто-то следит. И сейчас она наконец-то поняла, что ощущения были не фантомными. Она бы не удивилась, если бы Адам и впрямь наблюдал за ней все это гребаное время!

– Ты не тронешь меня!

Адам присел перед Микаэлой на корточки и ехидно улыбнулся. Цвет его глаз менялся быстро, как и эмоции, а в свете кухонной люстры можно было увидеть острые волчьи клыки. Микаэле не хватало сил уползти от Адама. Она, как и два года назад, оказалась беззащитной, слабой и до дрожи запуганной девушкой.

– Ты так наивна, Мика.

Она ненавидела, когда он так ее называл. В его исполнении короткое и доброжелательное «Мика» превращалось во что-то устрашающее и зловещее. Его рука с силой сжала ее подбородок. Звериный блеск в его зрачках, оскал, и перед глазами все поплыло и потемнело от страха. Животного страха, который не просто сковывал тело, а затоплял разум своими прожорливыми миазмами.

Из пут отчаяния Микаэлу вырвали звонкий треск ткани и холодное прикосновение пальцев к горлу. О нет, он не собирался быстро убивать ее, это было не в его стиле, слишком просто для Адама Беллафонте. Он найдет самый извращенный и болезненный метод поквитаться с, по его мнению, неверной женой.

Его пальцы мучительно впивались в кожу. И без того не хватавшего воздуха становилось в разы меньше. Адам сжимал ее горло до такой степени, что с губ Микаэлы слетали только слабые свистящие хрипы. Легкие в считаные секунды охватила агония, и она быстро распространялась по внутренностям, пожирая их, словно лесной пожар.

– Мне придется напомнить, что я твой муж.

Он одним рывком поднял Микаэлу с пола, и она, кажется, услышала хруст собственной руки, за которую так ревностно потянул ее прочь из кухни Адам. Он никогда не бывал ласков, никогда не думал о ее боли, лишь утолял свои садистские наклонности. У Микаэлы в распоряжении имелась всего пара мгновений, пока он находился к ней спиной. На пальцах появились когти, а руки так и чесались расцарапать самодовольную физиономию.

– Ненавижу тебя! – прорычала Микаэла и резанула когтями по плечу бывшего мужа, чуть задев шею и скулу. – Ты мертв!

Микаэла все