Яромира. Украденная княжна - Виктория Богачева

Лицо Трувора пошло алыми, некрасивыми пятнами, и Харальд решил, что довольно трепать языком. Нынче он наговорил на седмицу вперед.

— Свяжите его крепко. И всех остальных, — он посмотрел на своих людей. — Тех, кто скоро помрет, отдайте Ньёрду. Остальным перевяжите раны.

Услышав в ответ нестройное «Да, вождь», он кивнул и пошел на свою палубу. Следовало выяснить, скольких из хирда они потеряли сегодня.

Первым его встретил старый кормщик. Встретил укором, и Харальд, еще не остывший после битвы, оскалился.

— Зря ты его пощадил, — Олаф все равно сказал то, что намеревался.

— Нет, — конунг сжал губы в узкую полосу. — Рёрик заплатит за своего брата сполна.

Кормщик покачал головой, но на второй раз смолчал. Харальд хотел спросить у него, как Ярлфрид, но вовремя прикусил язык. Он не станет говорить о таком вслух.

Его драккар почти не пострадал во время битвы. Он вовремя увел людей на корабль Трувора, и основной удар пришелся на него. Харальд прохаживался по палубе, цепким взором отмечая трещины и разрушения. Им хватит и одного дня, чтобы все залатать. Но нужно решить, что делать с братом Рёрика и его людьми…

— У тебя кровь, — Ярлфрид нашла его сама.

Осмелевшая дроттнинг отошла от кормы и стояла сейчас посередине палубы.

— И твои люди ранены.

Харальд повел плечами, чувствуя, как глухая боль простреливает лопатки. Удар был неприятным и пришелся по подвижному месту. Заживать будет долго, и еще нескоро затянется и перестанет кровить.

— Я могу помочь, — сказала Ярлфрид, которую его молчание ничуть не смущало и не волновало.

Он поглядел на нее и вновь задался вопросом, как сопляки на берегу не смогли рассмотреть в ней дочь конунга.

— Они справятся сами, — коротко отозвался он сквозь зубы.

— Они делают неправильно, я же вижу! — она, напротив, заговорила звонче, чтобы их услышали остальные.

Харальд заскрежетал зубами и сузил глаза.

— Воду следует брать не из моря, а с берега. Не соленую. И прежде, чем лить в раны, ее следует нагреть и проварить в ней повязки, — его молчание она совершенно точно воспринимала как возможность побольше всего сказать самой.

— И еще с водой хорошо бы прогреть можжевельник, он быстрее залечит раны, — уже не так уверенно добавила Ярлфрид.

Краем глаза он заметил то, от чего пытался уберечь глупую девку: на нее смотрели его хирдманы. Заметил и еще сильнее ожесточился. Прикрыл глаза, размышляя: может, схватить за руку да утащить в конец драккара, на корму? Усадить под завесу из плаща и хорошенько связать?..

— Почему ты молчишь, конунг? Я не сама это придумала. Целительница из твоей страны однажды открыла нам эти секреты.

— Какая целительница? — Харальд не успел вмешаться, когда ей ответил Олаф.

Тот ступил вперед и упер руки в бока.

Слова дроттнинг и впрямь звучали чудно, и поверить им было сложно. Что могла позабыть в Альдейгьюборге женщина его народа?

— Это было давно. Ее звали Винтердоуттир, и она пришла в Альдейгьюборге, когда ее семью вырезали под корень какие-то разбойники.

Невольно Харальд усмехнулся.

«Какие-то разбойники».

Такие же воины, как и он сам. Просто род этой неведомой целительницы по имени Винтердоуттир оказался слишком слаб, чтобы защитить свои земли и дома.

Кормщик же Олаф судорожно втянул носом воздух, когда услышал имя, которое Харальду ни о чем не говорило. Конунг уловил его замешательство и нахмурился. Это было чудно.

Хирдманы шептались за его спиной, обсуждая дроттнинг русов и ее диковинные слова.

— Довольно, — он вскинул руку и заглянул Ярлфрид прямо в глаза. — Будь по-твоему, дроттнинг. Покажи сперва, что умеешь. На мне.

И, шагнув к ней, изловчился и стянул с себя рубаху через голову.

По лицу Ярлфрид мелькнула тень испуга, и Харальд, чуявший страх, как и всякий хищник, уже приготовился к тому, что дерзкая девчонка отступится. И лишь даст его воинам повод почесать о себе языком.

Но дроттнинг, зябко поведя плечами, спокойно оглядела его голую грудь и кивнула.

— Вели своим людям, пусть покажут, где свежая вода. Где хранятся у вас травы. Да и можно ли согреть воду на драккаре? — теперь она огляделась по-настоящему растерянно.

Приложила ладони к вискам и потерла их.

— Все можно, Ярлфрид, — вперед вождя отвечать ей взялся какой-то хирдман, и Харальд прищурился.

Еще одна забота для него. Охранять глупую девку от своих же людей. Как только она наиграется в лекарку, он поговорит с хирдом. Чтобы никто и помыслить не мог в ее сторону косой взгляд бросить.

Невольно он проследил за нею: гибкий стан, по которому змеилась длинная коса; руки, которые не боялись работы: следуя за взявшимся помогать ей хирдманом, Ярлфдрил сама отмеряла и отрывала повязки, перебирала мешочки с сушеными травами, зачерпывала воду. Только огонь ей зажечь не дали. Они верно, не хватало, чтобы чужая девка занималась такими вещами на священном корабле!

— Трувор хочет говорить с тобой, вождь, — к Харальду, который тяжело опустился на скамью, подошел Вигг.

Тот был легко ранен в битве: кровила правая рука.

— Мне не о чем с ним говорить, — конунг покачал головой. — Станет просить — засунь ему в рот кусок парусины.

Вокруг раздался довольный смех. Харальд и сам улыбнулся. Мало вещей на всем свете было слаще, чем поверженный противник.

— Что ты будешь делать с ним, дядя? — чуть поодаль от него на скамью сел Ивар.

Конунг недовольно вскинул брови, и тот, слабо покраснев, поспешил подняться. Без разрешения вождя сидеть рядом с ним не полагалось. Порой племянник, как родич, этим неписанным правилом пренебрегал. Но он слишком сильно разозлил Харальда за последнее время, чтобы тот продолжал спускать ему подобные дерзости.

Он увидел, что к их разговору прислушивались. Немудрено.

— Я еще не решил, — сказал он лишь часть правды.

Одно Харальд знал совершенно точно: с мыслями о походе в земли франков он может проститься. Этому не бывать. Ни этой зимой. Встреча с Ярлфрид на том берегу и схватка с Трувором сегодня изменили все.

И теперь ему вновь предстояло сделать выбор.

Подошедшая Ярлфрид вынудила Ивара замолчать, и он мазнул по ней не слишком довольным взглядом.

«С ним поговорю первым», — подумал Харальд, заметив, как медленно, но неотвратимо закипал его несдержанный племянник.

От котелка, который дроттнинг с сомнением поставила на шаткую палубу, исходил аромат хвойного леса. А