Огонь в его ярости - Руби Диксон

О священниках и благовониях, кострах и песнопениях. О храмах и молитвах. Я мало что помню об этих вещах, только проблески сквозь туман моего разрушенного разума. Но я думаю, что они должны быть важны для Эээм, и поэтому я буду в них участвовать.

Я сделаю все, что она захочет, если это заставит ее бросить вызов.

Мы возвращаемся в маленькую квадратную комнату с водой, нежная рука моей пары ведет меня вперед. Внутри темно, и я жду, чтобы увидеть ее действия. Я думаю, в этом есть какой-то ритуал, хотя мой затуманенный похотью разум не может его постичь. Она человек, — напоминаю я себе. — Их пути странны. Я терпеливо жду, пока она отпускает мою руку и подходит к стойке, высекает искру огня и поджигает ее на столбе из воска.

Это все, чего она хочет? Я могу дать ей больше огня, чем это. Я наклоняюсь вперед и осторожно дую на столбик, создавая ровную струю пламени, которая расплавляет его и заставляет воск стекать ручейками.

Моя пара что-то удивленно восклицает, затем хихикает, качая головой и оттаскивая меня в сторону. Значит, это не часть ритуала? Я следую за ней.

Просто до тех пор, пока она продолжает смеяться, ее улыбка становится яркой, а не грустной.

Она подходит к бачку с водой и поворачивает ручку. Дождь равномерно стекает сверху, и Ээм поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Она так прекрасна, что у меня щемит в груди. Покажи мне, как я могу заявить на тебя права, — безмолвно требую я, мысленно протягивая руку, чтобы попытаться соединиться с ней. Там не за что зацепиться, и это заставляет меня чувствовать пустоту и злость одновременно.

Но затем она бросает на меня еще один нежный взгляд, и я чувствую, как по моему телу пробегает яростная волна собственничества. Я хочу прижаться своим ртом к ее губам и соединиться с ней, как мы делали в прошлый раз. Однако она не тянется ко мне, так что я подозреваю, что вода — часть этого ритуала. Я бросаюсь в брызги, мои когтистые лапы скользят по странной гладкой поверхности, в которую падает дождь. Я помню что-то подобное в доме… принять ванну. Но в ваннах есть вода, а в этой только набирается вода. Еще одна человеческая странность, я полагаю, и тянусь к Ээм.

Моя самка издает тихий протестующий звук, когда я тяну ее вперед. Она немного спотыкается, но я оказываюсь рядом, чтобы подхватить ее, и вот она уже в моих объятиях, отплевываясь, когда дождь хлещет ей в лицо. В этот день она покрыта множеством своих толстых, странных шкур, покрывающих тело, и, пока я смотрю, они впитывают воду. Значит, пришло время их убрать. Я хочу почувствовать ее хрупкое тело рядом со своим, как в прошлый раз, когда мы проводили этот ритуал.

Она прижимается ко мне очень неподвижно, ее тело дрожит, когда я снимаю верхний слой с ее тела. Она не сопротивляется мне, но я также не чувствую ее запаха страха. Она как будто чего-то ждет. Но если она позволит мне сделать больше, то так тому и быть. Я снимаю тяжелую белую кожу с ее тела, и она с влажным стуком падает на дно таза. Теперь на ней более светлая кожа, которую она носит ежедневно. Она покрывает ее от шеи до середины бедра, прилипая к телу, когда впитывает воду.

Я ненавижу этот вид. Это еще один барьер, который отделяет ее от меня.

Я поднимаю взгляд на свою женщину, и ее глаза устремлены на меня. Ее губы приоткрыты, мокрые волосы прилипли к голове. Выражение ее лица — предвкушение, сладко смешанное со страхом и возбуждением. Я прикладываю один из своих затупленных когтей к ее шее, ожидая увидеть, как она отреагирует. Она едва заметно вздрагивает, и я чувствую это, а затем — запах ее возбуждения.

Ей это нравится.

Я хватаю странную кожу в пригоршню и наклоняюсь, чтобы сорвать ее зубами. Она задыхается, оставаясь совершенно неподвижной рядом со мной, когда я сдираю покрытие с ее тела, обнажая его своему взгляду.

Теперь, говорю я себе, я буду смотреть на тело моей пары.

Однако моя Ээм не голая. Она носит еще один кусок материи на чреслах и еще один на груди. Теперь она задыхается, дрожит в моих объятиях, тяжело опираясь на меня. Если бы она положила на меня руку и попросила остановиться, я бы сделал это в мгновение ока. Она это знает. Я уже останавливался раньше.

Я жду, чтобы увидеть, сделает ли она что-нибудь подобное. Если она остановит меня и положит конец этому ухаживанию.

Но она этого не делает. Она просто наблюдает за мной, ожидая.

Я протягиваю руку к странной треугольной коже, покрывающей ее грудь. Ее рот открыт, губы приоткрыты, когда она тяжело дышит. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, чтобы не упасть, и я откусываю странный материал, прикрывающий ее грудь, затем опускаюсь ниже, чтобы откусить остальные кусочки.

У нее вырывается тихий сдавленный стон, почти заглушаемый водой, которая проливается нам на головы непрерывным ливнем. Но я настроен на свою пару, и я слышу это. Я слышу каждый негромкий звук, который она издает, каждый вздох, каждое сопение, все. Сегодня она меня не боится. Ей не нравится, что я весь в крови, но в ней нет страха.

Если она позволит мне выиграть ее испытание, я стану ее парой сегодня. Позволь мне быть твоим, — безмолвно умоляю я. — Выбери меня. Брось мне вызов.

Ее пальцы зарываются в мои волосы, и она прижимается ко мне, даже когда я потираюсь лицом о низ ее живота. Здесь от нее восхитительно пахнет, легкий привкус пота покалывает ее кожу и дополняет восхитительный аромат ее мускуса. Ткань между ее бедер скрывает всю ее сладость, и я вцепляюсь в нее своими острыми зубами, разрывая и сдергивая с ее тела, как паутину.

Она что-то говорит, поглаживая меня по волосам. Это слово — Сэм. Это не мое имя, так что я не обращаю на него внимания. Вместо этого я наблюдаю за ее телом и ее ароматами. Они говорят мне, что ей это нравится, так что я продолжаю. Я прижимаюсь носом к нежной коже ее живота, пробую на вкус восхитительную нить между ее бедер. Это почти как щит, и я нахожу это забавным, завораживающим и возбуждающим одновременно. Я хочу попробовать ее на вкус, узнать ее секреты.

Моя пара ахает, когда я потираюсь носом о ее нижнюю часть