Отвергнутая невеста. Хозяйка заброшенного дома - Константин Фрес

class="p1">— Но я же слышу! — рявкнула старуха, поднимаясь с пуфика. Попытки запудрить желчное лицо не увенчались успехом. Оно так и осталось темным, почерневшим от недосыпа. — Я еще не выжила из ума! Слышишь?!

Девушка испуганно таращила глаза на хозяйку.

— Нет, мадам…

Шум повторился за окном.

Старуха Эванс вихрем пронеслась к балконной двери, распахнула ее и выскочила на балкон.

Конечно, никого под ее окнами не было…

Но воспаленные, красные глаза старухи увидели и примятые цветы на клумбе, и истоптанную траву.

— Я же говорила! — торжествуя, выкрикнула она. — Они тут были! Играли! Кто?! Кто посмел завести детей?! Этой гадкой мерзости не будет в моем доме! Этих гнусных выродков! Ни одного! Утоплю всех, как щенят! Эй, там! Быстро сюда! Ищите всех этих сопливых мерзавцев и тащите сюда! О-о-о, они дорого заплатят за ослушание! Я их всех!.. Спущу шкуру!.. Засеку до смерти! А детей… всех отравлю, как крысят! Собственноручно затолкаю им отраву во рты! А рты зашью, чтоб не смели выплюнуть!

Старуха забежала в комнату и с грохотом закрыла застекленную дверь.

У нее кровь кипела — так хотелось причинить кому-то боль.

«Невинные дети так приятно пищат, когда их давишь», — подумала она.

По лицу ее пошла судорога от удовольствия, когда она подумала о страданиях ребенка. О том, как ее сухие узловатые пальцы вцепляются в детское лицо…

Старик Эванс не одобрил бы ее наклонностей.

Она лишь однажды заикнулась о том, что не терпит детей. Трагический случай в детстве, ах, обида до сих пор свежа, как вчерашняя, понимаешь, милый…

Но Эванс пресек ее грязные слова и запретил даже заикаться об этом.

И выпустить пар было просто невозможно. Сколько раз она искусывала губы до крови, сжимая кулаки и сдерживая себя из последних сил. Только бы не сорваться при муже. Только б не ударить…

О-о-о, от него приходилось скрывать многое, очень многое. Свое истинное лицо.

Он так и не увидел его, жалкий бесхребетный глупец!

Тут громко звякнуло, разбиваясь, оконное стекло.

И к ее ногам упал небольшой камень.

— Это что еще такое?! — мадам Эванс даже задохнулась от ярости. — Смеяться надо мной вздумали?! Да я вас столовым ножом!.. На куски!..

Но детский смех лишь усилился. Эти мерзкие паршивцы смеялись и издевались над ней!

А в окно, расколов стекло в еще одном месте, влетел еще один камень.

— Что… что это такое?! — прошептала мадам Эванс.

Она бросилась посмотреть, кто это там озорует.

Но следующий камень безжалостно ударил ей в губы, разбив их.

Мадам Эванс ощутила вкус крови. Мелкие осколки стекла впились в ее лицо, и она закричала от боли.

— Мерзавцы! — вопила она, отирая лицо. — Я передушу вас всех собственными руками!

Смех за окном стал страшным.

А на окно обрушился просто град камней.

Так не могли кидаться дети. У них недостаточно сильные для этого руки.

— Рогатки? Кто сделал вам рогатки?.. — вопила мадам Эванс.

Ей почудилось, что целая банда уличных мальчишек, этих отвратительных малолетних преступников, пробралась в ее сад.

Перелезла через решетчатую ограду.

Вытоптала ее цветы.

Мальчишки, грязные жестокие уличные оборванцы, деловито заплевали клумбы под ее окнами.

И теперь прицельно обстреливают ее камнями и круглыми металлическими шариками.

Жестоко развлекаются.

Им все равно, что ей больно.

Им просто нравится причинять ей боль и пугать ее.

И наслаждаться ее бессильной яростью — тоже.

— Да как вы смеете!

В голосе мадам Эванс послышались слезы.

Один из круглых металлических предметов попал ей прямо в глаз, и старуха закричала, прижимая ладонь к лицу.

Она была серьезно ранена.

Она показала своим преследователям свою слабость, свою уязвимость.

И они снова разразились ужасным жестоким смехом.

— Прекратите!..

Но обстрел комнаты продолжался.

Окно было разбито, изрешечено словно пулями.

Эти же крошечные злые пули врезались в тело мадам Эванс.

И она орала, словно ее расстреливают. Да это и был расстрел, безжалостный и жестокий.

— Хватит!

От ее тона, каким она пыталась приказать, запретить экзекуцию, жуткий смех стал только еще страшнее.

А потом вдруг в комнату влетел горящий снаряд.

Неповрежденным глазом старуха успела увидеть, что он влупился в стену, и дорогие шелковые обои тотчас же вспыхнули.

Пламя пробежало до самого потолка.

Мадам Эванс пронзительно вскрикнула.

Хромая, рыдая от боли, бессилия и злости, она рванула к потайному шкафу. Трясущимися руками нащупала на груди, под одеждой ключ.

Круглые металлические пули колотили по ее спине.

От каждого удара она вздрагивала и кричала. Упала на колени.

Но шкаф сумела открыть. И вытащила оттуда маленький железный ларец.

Пламя уже гудело под потолком, обдирая красивые обои и облизывая люстру.

На пол огненными слезами падал воск с плавящихся свечей.

Удушливый дым заставлял мадам Эванс кашлять, чуть ли не выворачиваясь наизнанку.

Старуха кое-как проползла до дверей.

Странно, но почему-то никто не пришел к ней на помощь.

Никто не слышал, как кричит она.

Никто не спешил ее укрыть от боли. Защитить.

Ее просто безнаказанно забивали камнями какие-то злые негодники?! Ее?! Неслыханно!

Мадам Эванс кое-как выползла за двери своей комнаты, на лестничную площадку.

— Больно, мне больно! — выла она. Но никому ее не было жаль.

Все ее тело саднило и горело. Вся она была в синяках.

Из дверей валил дым.

— Помогите! — из последних сил выкрикнула она, поднимаясь на ноги и одной рукой цепляясь за перила. — Мне плохо! Мне больно! Вы что, не слышите?! Не понимаете?! Сюда!

Но единственный, кто появился рядом с ней, был странного вида мальчиком.

Он выступил из задымленной комнаты, глядя на мадам Эванс серьезными блестящими глазами.

— А! — проклекотала старуха, трясясь от боли и злобы. Она постаралась выпрямить избитую камнями спину, но получилось плохо. — Так это ты стрелял! Паршивец! Это ты посмел!.. Я велю твои руки из суставов вывихнуть! Чтобы ты никогда ими ничего не смог взять!..

Но мальчик не испугался.

Напротив, он жутко усмехнулся и протянул старухе свои руки.

— Эти? — уточнил он.

И только тут она заметила, что руки его полупрозрачны.

Перед ней стоял призрак!

«Значит, призраки и мучили меня всю ночь!» — мелькнула в ее голове страшная догадка.

— Сколько детей ты замучила и загубила? Сколько? Сколько?

На площадке начали появляться призраки, еще и еще.

Они толпились, тесня мадам Эванс к ступеням.

— Помогите! — взвыла она в ужасе. — Спасите!

— Никто не спасет тебя