Поваренная книга волшебной академии - Лариса Петровичева

меня в них. Впервые за долгое время меня окутывало ощущение вязкого бессилия. Винтеркорн приехал в академию по поручению министерства и, возможно, лично короля — я ничего не смогу с ним сделать, плетью обуха не перешибешь, даже если эта плеть у меня в руках, а я все-таки не последний человек в нашей стране.

— Вот еще, взгляните! Это бытовой артефакт, на базе предыдущего: способен передавать изображение на расстояние. Допустим, вы хотите посмотреть премьеру в столичном театре. Теперь незачем туда ехать и тратить время на дорогу: усаживайтесь поудобнее у себя дома, настраивайте артефакт перед белой панелью на стене и смотрите все так, словно вы в театре.

Бургомистр оживился, заинтересовался, принялся задавать вопросы. Артефакт действительно был хорош, но я сейчас все видел и слушал будто бы со стороны. Чутье подсказывало мне, что и я, и академия, и все ее обитатели стоят на пороге грандиозных проблем, которые приволок с собой Винтеркорн. А проблем мне не хотелось.

Снова вспомнилась Майя, которая сидела на полу тренировочного зала, заливаясь слезами. Когда она подняла голову и посмотрела на меня, то этот взгляд был словно прикосновение к туго натянутой струне — и эта струна до сих пор негромко звучала в моей душе.

— А это, уважаемые мирры, улучшенный артефакт перемещения. Вам не надо прокладывать нору в пространстве, не надо искать дополнительные источники усиления магии: просто сжимаете его в руке, называете имя человека, к которому хотите попасть, и артефакт переносит вас к нему.

Бургомистр нахмурился. Его племянник владел сетью железных дорог в этой части королевства, и такой артефакт мог накрыть его дело пресловутым медным тазом.

— Но пока эта разработка не пойдет в производство, — печально произнес аль Арам. — Слишком много побочных эффектов, самый неприятный из них это сильная тошнота. Вряд ли кому-то захочется, чтобы его вырвало.

Бургомистр просиял и закивал.

— Да, железные дороги намного проще, — сказал он. Вскоре наша деловая встреча подошла к концу, бургомистр долго благодарил аль Арама за интереснейшую и познавательную встречу, пожимая его руку, а когда он наконец-то отправился по другим делам, то я попросил:

— Мирр аль Арам, продайте мне этот артефакт.

Я никогда не говорил «дайте» — хотя по протоколу министерств магии и артефакторики мог просто изъять любую нужную мне вещь магического содержания. Аль Арам недоумевающе уставился на меня.

— Вы хотите его использовать? Но… У вас крепкий желудок, мирр Холланд?

— Исключительно. И такие же крепкие нервы. Сколько вы за него просите?

Давид мялся и жался, назвал цену в триста дукатов, которая была просто непередаваемой наглостью. Я назвал пятьдесят — делая вид, что я отбираю у него хлеб и оставляю малых деток сиротами, аль Арам согласился, передал мне серебряную пластинку, покрытую неразборчивой сетью рун, и добавил:

— Все-таки не советую, мирр Холланд. Бургомистр прав, лучше воспользуйтесь поездом.

— Такая вот беда, туда не ходят поезда, — вздохнул я, пожал на прощание руку аль Арама и, выходя из мастерской, негромко произнес:

— Мирр Гектор Морави.

Все кругом пришло в движение — затрепетало, закружилось, подхватило, перебрасывая куда-то вперед, в безумный хоровод красок. К горлу подкатил ком отвратительной сухой тошноты — и исчез, когда артефакт выбросил меня в комнатенку с низким потолком.

Я осмотрелся. Комнатенка служила одновременно библиотекой и рабочим кабинетом. Были здесь и книжные шкафы, и большой письменный стол, и кресло, в которое вряд ли сможет втиснуться кто-то крупнее мышонка. Мужчина, который сидел за столом и что-то торопливо писал, удивленно посмотрел на меня и выругался.

— Вы кто? — спросил он, начал было вставать и снова опустился на стул. — Вы от Кавендиша?

Он был долговязый, с каштановыми волосами до плеч и лицом, которое хранило мрачную тайну — я даже знал, где сейчас эта тайна. Во взгляде отца Майи был страх, что я докопаюсь до истины, и желание, чтобы я это сделал. Этот человек нес на своих плечах слишком тяжкий груз.

— Не знаю никакого Кавендиша, — сказал я. Кресло было слишком узким, и я даже не стал пытаться в него сесть, просто оперся на его спинку и произнес: — Я Джон Холланд, ректор Королевской академии чародейства и волшебства. Пришел к вам, чтобы узнать о том, что произошло с вашей дочерью, когда ей было шесть.

Морави уткнулся лицом в ладони и некоторое время сидел молча, словно пытался собраться с духом. Где, интересно, мать Майи? Ушла на работу или находится в одной из комнатушек этого дома? Я бросил взгляд в окно: кабинет был примерно на втором этаже, окно выходило на угрюмую улочку — старые дома, выстроенные еще в прошлом веке, облетающие деревья, люди с такими физиономиями, что невольно хочется спрятаться подальше, не привлекая их внимания.

— Вы даже не спросите, где ваша дочь?

Морави поднял на меня глаза, и теперь в его взгляде я увидел чистую ненависть.

— Надеюсь, что сдохла, — пробормотал он. Мне снова вспомнилась Майя: тихая, робкая и в то же время отчаянно смелая там, где дело доходило до чего-то важного.

— Что она сделала, что вы так ее возненавидели?

Морави вздохнул. Поднялся из-за стола и пошел к двери. Я машинально отметил, что в академии сейчас заканчивается вторая пара — скоро будет большая перемена и обед.

— У меня есть хороший бренди, — угрюмо сообщил Морави. — Пойдемте в гостиную… всего этого все равно насухую не рассказать.

* * *

Майя

Суп деловито бурлил в огромных кастрюлях, в сковородах весело жарились отбивные, а я резала салат. Мясистые помидоры без кожицы, очищенные огурцы, зеленый лук, немного чеснока и густая сметана — просто, даже примитивно, но свежо, легко и потрясающе вкусно. Сядешь где-нибудь с большой миской и ноздреватым куском ароматного ржаного хлеба, возьмешь в руки вилку и не заметишь, как съешь все до последней капли и крошки.

— Вот этот салат в свое время признали достоянием человечества, — сказал Керли, запрыгнув на табурет и заглянув в большое блюдо. — Самый вкусный салат на свете, представляешь?

— Даже не сомневалась, что он самый вкусный, — ответила я. Домовой протянул мне банку со сметаной, и я принялась перемешивать салат.

— А самое вкусное — жижка с хлебом, — промурлыкал Керли. — Вон, уже голодные собираются. Пора разносить.

Закончив с салатом, я вымыла руки, вышла в столовую и села на свое привычное место в углу. В академии еще не стих звонок со второй пары, а студенты уже потянулись в обеденный зал. Вот пришла Кетти с неизменной стопкой учебников — увидев меня, она приветственно вскинула руку и, помахав, подошла, села