Мэгги Стивотер - Дрожь

— Я становлюсь самим собой — человеком — каждый год в конце весны. Но однажды... в общем, видимо, однажды этого не произойдет. Я видел, как это было с волками постарше. В какой-то год они просто не превращались в людей и оставались... обычными волками. Они живут чуть подольше, чем простые волки. Но все равно лет пятнадцать от силы.

— Как ты можешь так говорить о собственной смерти?

Ее глаза поблескивали в темноте.

— А как еще я должен о ней говорить?

— Ну... с грустью.

— Я и так грущу об этом... каждый день.

Грейс ничего не ответила, но я чувствовал, как она переваривает то, что я сказал, раскладывает все по полочкам у себя в голове.

— Когда тебя подстрелили, ты был волком.

Мне хотелось прикрыть ей рот ладонью, затолкать обратно слова, готовые сорваться с ее губ. Слишком рано. Я пока не готов был услышать это от нее.

Но Грейс тихо продолжала:

— В этом году ты пропустил самое жаркое время. Когда тебя подстрелили, было не так уж и холодно. Ну, то есть холодно, но не как зимой. Однако же ты был волком. Когда в этом году ты был человеком?

— Не помню, — прошептал я.

— А если бы тебя не подстрелили? Когда ты опять стал бы самим собой?

Я закрыл глаза.

— Не знаю, Грейс.

Более подходящего момента, чтобы признаться ей, найтись не могло. «Это мой последний год». Но я не мог заставить себя произнести эти слова. Не сейчас. Я хотел еще одну минуту, еще один час, еще одну ночь прожить с иллюзией, что это еще не конец.

Грейс вздохнула, протяжно и судорожно, и что-то в этом вздохе сказало мне, что непонятно как, каким-то шестым чувством она все поняла. Она знала обо всем с самого начала.

Она не заплакала, зато я с трудом удержался от слез.

Грейс снова запустила пальцы в мою шевелюру, а я и не прекращал перебирать ее волосы. Наши голые руки переплелись, и с каждым малейшим их движением на меня вновь веяло ее запахом, сводящей с ума смесью аромата цветочного мыла, легкого запаха пота и желания.

Интересно, догадывалась ли она, до какой степени запах превращает ее в открытую книгу, насколько красноречиво говорит о ее чувствах, даже когда сама она о них молчит.

Разумеется, я видел, что она нюхает воздух ничуть не реже, чем я. Она не могла не понимать, что сводит меня с ума, что каждое ее прикосновение отзывается во мне колючими электрическими мурашками.

Каждое ее прикосновение все дальше отодвигало реальность приближающейся зимы.

Точно в доказательство моих мыслей Грейс прижалась ко мне, отбросив в сторону разделявшее нас одеяло, и отыскала губами мои губы. Наше дыхание смешалось, и я услышал, как она еле различимо ахнула, когда я обнял ее. Все мои чувства настойчиво требовали прижать ее к себе крепче, еще крепче, так крепко, как я только мог. Она обвила меня ногами, и мы целовались до одури, прижавшись друг к другу, пока далекий волчий вой за окном не привел меня в чувство.

Грейс негромко засопела от недовольства, когда я выпутался из ее объятий, несмотря на то что все во мне рвалось к ней. Я лег рядом с ней, не выпуская из пальцев ее волос. Мы слушали, как за окном воют волки — те, кто не превратился в людей. И кому никогда больше не суждено превратиться. А потом прижались друг к другу висками, чтобы не слышать ничего, кроме стука наших сердец.

Глава 28

Грейс

49 °F

В понедельник я возвращалась в школу как на другую планету. Пришлось долго сидеть за рулем «бронко», глядя, как по тротуарам снуют ученики, кружат по стоянке машины, а к остановке один за другим подъезжают автобусы, прежде чем я поняла, что изменилась не школа, а я.

— Тебе пора на занятия, — сказал Сэм, и знай я его немного хуже, не уловила бы в его голосе полную надежды вопросительную нотку. Интересно, куда он отправится, пока я буду на уроках?

— Я знаю, — отозвалась я, хмуро глядя на тянущихся в школу парней и девчонок в разноцветных свитерах и шарфах — наглядное свидетельство надвигающейся зимы. — Просто у меня такое чувство...

А чувство у меня было такое, как будто все это не имело ни малейшего значения и ни малейшего отношения к моей жизни. Казалось глупым торчать в классе, тратить время на какую-то ерунду, про которую в следующем году никто и не вспомнит.

Дверца машины внезапно распахнулась, и Сэм вздрогнул от неожиданности. На водительское сиденье плюхнулась Рейчел с рюкзаком в обнимку, оттеснив меня в сторону.

Она захлопнула дверцу и шумно отдышалась. В машине немедленно стало тесно.

— Ничего тачка. — Она подалась вперед и окинула Сэма взглядом. — О, у тебя тут мальчик. Привет, мальчик! Грейс, я сегодня прямо электровеник! А все кофе! Ты на меня дуешься?

Я только глазами захлопала от такого напора.

— С чего бы?

— Вот и чудненько! А то ты сто лет уже мне не звонила, ну я и подумала, что ты или умерла или дуешься. А поскольку ты определенно живая, я решила, что ты на меня дуешься. — Она забарабанила пальцами по рулю. — Но с Оливией вы разругались?

— Да, — сказала я, хотя была совершенно не уверена, что до сих пор злюсь на нее. Я помнила, из-за чего мы поругались, но не понимала, почему тогда это показалось мне таким важным. — Нет. Я на нее не злюсь. По-дурацки все получилось.

— Ну да, я так и думала. — Рейчел наклонилась и положила подбородок на руль, чтобы как следует разглядеть Сэма. — Ну, мальчик, что ты делаешь у Грейс в машине?

Я против воли улыбнулась. Разумеется, раскрывать секрет Сэма было нельзя, но делать тайну из самого его существования было не обязательно. Мне вдруг остро захотелось, чтобы Рейчел его одобрила.

— Да, мальчик, — подхватила я и обернулась к Сэму, сидевшему справа от меня. Он, казалось, никак не мог решить, забавляет его все происходящее или вызывает сомнения. — Что ты делаешь у меня в машине?

— Я здесь для красоты, — отозвался Сэм.

— Ух ты, — вскинула брови Рейчел. — И надолго?

— Пока не надоем.

Он демонстративно уткнулся лицом мне в плечо. Я с трудом удержалась от того, чтобы не расплыться в идиотской улыбке.

— Вот, значит, как? Ну ладно, меня зовут Рейчел, я электровеник, и мы с Грейс лучшие подруги, — сообщила она и протянула ему руку. На ней были разноцветные полосатые перчатки без пальцев длиной по локоть.

Сэм пожал ей руку.

— Сэм.

— Приятно познакомиться, Сэм. Ты тоже здесь учишься? — Когда он отрицательно покачал головой, Рейчел сжала мою руку и сказала: — Ну да, так я и думала. Ну что ж, тогда я на время похищу у тебя эту милую девушку и отведу ее в класс, потому что мы и так уже опаздываем, а мне нужно кучу всего обсудить с ней, да еще она пропустила кучу обалденных новостей про волков, потому что не разговаривает со своей второй лучшей подругой. Так что, сам понимаешь, нам пора. Я бы сказала, что я обычно не такой электровеник, но вообще-то я такая и есть. Идем, Грейс.