Путь попаданки. Книга 1 - Инесса Иванова

— Сколько дней пути отсюда до столицы?

Ну всё, пора есть, иначе забуду об этикете и достоинстве Бланки и наброшусь на еду, как голодающее дитя.

— Почти четыре, если ехать с обозом, ваша милость.

Горячий хлеб со сливочным маслом, вкуснотища!

— Ваша милость, простите, что отрываю вас, но вас ожидают.

— Подождут, — отрезала я таким тоном, что Фабиа пролепетала извинения.

Я поймала себя на мысли, что слишком вошла в образ королевы, надо бы отвыкать, а то потом плохо в моём мире придётся.

Книга же рано или поздно завершится!

Мне просто надо дойти до цели и добиться того, что бы фаворитка осталась с носом! Надо потом заглянуть в ту книгу, в самый конец, когда вернусь, чтобы прочесть, что Бланка прожила долгую и счастливую жизнь. Пусть и в вымышленном мире!

— Кто там ещё пришёл?

— Ваш духовник, отец Педро.

Вот уж кого-кого, а его я ожидала здесь встретить меньше всего!

— Господь повелел мне наставлять вас, дочь моя, я не мог остаться безучастен к вашим несчастьям, — начал заунывным голосом священник, войдя в дом и осеняя себя крёстным знамением.

В первый момент мне показалось, что я перепила за обедом кислого вина: настолько радостным выглядел отец Педро. Будто уже не чаял найти меня живой и боялся расправы.

Фабиа, получив краткое благословение, выскользнула из дома.

— Я пришёл, чтобы поддержать вас, дочь моя.

— Я искренне рада этому, отец.

Вполне обычное начало, но я сгорала от нетерпения. Отец Педро и герцог явно не были союзниками, так как и, главное, зачем духовник пришёл сюда.

— Помнится, вы говорили, что сгораете от желания бескорыстно помочь ближнему, и я увидел в вас, невинном создании, укор себе. Иногда даже священники впадают в мирские грехи.

Иногда, хм!

Отец Педро ходил из стороны в сторону, полы его чёрной сутаны развевались, словно крылья ворона, и сам он мне напомнил большую птицу. Птицу, принёсшую весть.

В эти времена многие пользовались таким способом передать послания.

— У меня для вас утешение в ваших скорбях, дочь моя! Возьмите!

И отец Педро, остановившись напротив меня, просидевшей на стуле всё время нашей встречи, протянул Писание. То самое, которое должно было сгореть в пожаре, но даже страницы не обуглились.

— Я заложил, дочь моя, наставления, которые вам надобно внимательно прочесть.

— Так, отец мой.

Внутри Писания было что-то вложено. Записка или письмо?

— А я пока помолюсь за нас в соседней комнате. Позови меня, когда примешь решение.

Что-то хищное, даже можно было бы сказать, алчное на миг проступило в чертах его абсолютно невзрачного лица. Будто я помахала у него перед носом кардинальской шапкой.

Оставалось только кивнуть и по-прежнему сидеть на стуле, сжимая в руках нераскрытое Писание. Пока отец Педро не удалился. Я видела, что ему бы очень хотелось остаться, но, вероятно, он получил чёткие инструкции.

Или, наконец, внял голосу жадности, который я пыталась в нём пробудить при нашей последней беседе в шатре герцога?

Я осталась одна. Досчитала до семи, потом до десяти туда и обратно, чтобы успокоиться.

И раскрыла Писание там, где была закладка.

«Много замыслов в сердце человека, но состоится только определённое Господом», — прочла я сверху на странице.

Снова указание свыше?

Развернула серый конверт и сложенную втрое бумагу. Добротную, на таких писали аристократы.

Герцог изволил доверить планы бумаге? Невозможно, он слишком осторожен!

Почерк был женским.

Едва я начала читать, как руки мои задрожали, а сердце забилось сильнее, кровь отлила от щёк, и посреди жаркого дня мне сделалось холодно.

Это было послание от фаворитки его величества Энрике. От той самой Марии Тавора, кто как кровавая тень следовала за мной по пятам с самого моего появления здесь!

Глава 33

Призрак, наконец, обрёл кровь и плоть. И жаждал объясниться.

Я начала читать. Внимательно, останавливаясь после каждого предложения, будто как только отвлекусь, оно могло поменять смысл.

«Ваше королевское величество! (ах вот как, вспомнила-таки)

Я нижайше прошу у Ваших ног прощения за дерзость обратиться к Вам напрямую, не будучи представленной по всей форме (ну лиса!). Но обстоятельства непреодолимой силы вынудили меня (знаю, какие, моё возвращение к королю, конечно).

Я льщу себе надеждой (хм, напрасно), что могу спасти вашу драгоценную жизнь (вот это она хватила! Значит, фаворитка — особа пылкая и не привыкшая откладывать дела в долгий ящик. Тем лучше для меня).

Понимаю, что нас разделяет не только многие тысячи миль, но и мои собственные дети — плоть от плоти королевского дома Бургудской династии (фаворитка ещё и тщеславна. Представляю, с каким упоением и старанием выводила она эти строки гусиным пером). И у Вас нет причин доверять мне (хорошо, что ты это понимаешь).

Именно поэтому я пошла на то, чтобы создать для вас артефакт, содержащий кусочек моей памяти. Это лишило меня части магической и природной силы, но ради короля и будущего своих детей я готова на многое. Вы, вероятно, ваше величество, удивляетесь, зачем я пишу Вам, когда мы делим одного мужчину, но, поверьте, я всё объясню вам при личной встрече. Надеюсь, она случится очень скоро. Если Вы того пожелаете.

А пока скажу, что у меня нет причин желать Вам смерти (ну конечно, так и поверила. У тебя-то и нет!). Это прозвучит дико, но такова правда. Мне не стать королевой, даже если Господь решит прибрать Вас к себе раньше срока, простите покорно за такую дерзость! (ах, Господь решит, разумеется, только лишь он. На Земле-то у меня врагов нет).

Но на Ваше место, ваше величество, придёт другая принцесса. Я боюсь, что с ней мне будет договориться сложнее. А мыс Вами обе, изведывавшие лишения, способны найти общий язык. Ради нашего короля.

Я предлагаю вам союз, ваше величество (сегодня день такой, для заключения союзов?), но сначала посмотрите артефакт. Ваш духовник подскажет, как его использовать, он покажет Вам правду о том, кто должен, кто поклялся Вас защищать, но преследует свои тёмные цели (я даже догадываюсь, о ком речь).

Но не буду долго утомлять Вас, ваше величество, потому что лучше один раз увидеть. Позже я с радостью поведаю Вам причины, толкнувшие брата короля на измену. Впрочем, Вы уже и сами, должно быть, догадались: неуёмная жажда власти. Над королевством, над Господом, над женщиной. Надо мной.

Ваша покорная слуга, Мария Тавора».

Я прочитала и некоторое время так и осталась сидеть, смотря в окно, за которым буйствовал летний полдень. Мной овладело одно желание — сжечь письмо. И