Пламенная бунтарка ледяного дракона (СИ) - Наталия Журавликова

замерло на несколько мгновений. А когда вновь забилось, в убыстренном темпе, я услышала ответ императора:

— Хотел бы я сказать, что тогда мы услышим пение демиургов и наступят любовь и счастье. Но, к сожалению, нет. Если подтвердится, что вы двое — истинная пара, тогда-то и начнутся настоящие сложности.

Вам это точно нужно?

Истинная пара.

Мне казалось, я сплю.

Прошло так мало времени, и с Эйтоном мы то пикировались, стараясь уколоть побольнее, по крайней мере, я так делала… то настороженно переглядывались.

Этот поцелуй перевернул мою душу. Но… что я знаю о нем как о мужчине, личности? Одно дело — встречаться, постепенно открывая друг друга, отогреваясь и разговаривая долгими часами, наслаждаясь узнаванием, и уж совсем иное — признать, что мы судьба. Вести себя в соответствии с этим. А вдруг завтра этот настрой ну… кончится?

Он об этих сложностях сейчас?

— Объясни, Кайтон, — попросил Эйтон Гараирн.

— Истинность, мой друг, не награда, а испытание, которое дается двум, что были рождены и воспитаны врагами по отношению один к другому, — медленно произнес император, — яркие представители двух противоборствующих миров. Вот почему после того, как мы поженились с Аделой, больше ничья связь не подтвердилась. А вовсе не потому, что я ее подделал.

Последние слова он адресовал мне. Взглянул, белозубо и немного хищно улыбаясь.

— Я долго думал, почему больше ни у кого не появляются эти знаки истинности. И пришел к выводу, что любовь тех, кто и так не боятся быть вместе, не особенно трогает демиургов. Да, нелегко признавать, насколько они расчетливы, но их высший замысел — с помощью истинности достигать переворота в сознании. К тому же, те пары легко сходятся и очень просто разбегаются. Допускают, что старость и болезнь — уважительная причина для расставания. И главное — представители что называется «высших» рас уверены, что совершают милость для своей пары. А это никак не половинки одного целого, как мы с Аделой.

Я напряженно слушала, силясь понять императора.

— Если я прав в своих рассуждениях, то…

— Истинной парой больше шансов стать у тех, чье воссоединение создаст проблемы настолько сильные, что какой-то части мира придется измениться, — продолжил Эйтон, — представители враждебных кланов.

— Урнари — королевство, не признающее ни драторинов, ни полукровок, — сказала я, вторя обоим.

— Твою связь с драторином будет осуждать семья, — Эйтон серьезно взглянул мне в глаза, и эта истинность не останется незамеченной. Ведь я — владыка целой дратории, а ты — внучка короля, дочь герцога. И при этом ты меня почти не знаешь. Нужно ли тебе это, Кириэнн?

— Отговариваешь? — хрипло спросила я.

— Задаю правильные вопросы, — улыбнулся Эйтон, — чтобы ты не пожалела о сделанном выборе.

— Я пойду, — сообщил император, — а вы пока что обсудите, точно ли вам нужны все эти проблемы. Кроме того, когда эта новость достигнет ушей короля Урнари, возможна если и не война, но некоторое возмущение. Погибнут твои соплеменники, Кириэнн. Потому что я не готов ставить под удар своих воинов и приказывать им умирать без сопротивления. А тот, кто направляет оружие на драторина, получает обратный удар в троекратном размере. Так что, поговорите. Эйтон, ты найдешь меня в малой гостиной.

Кайтон вышел, а я осталась рядом с герцогом в совершенно смятенных чувствах.

— Сначала сделаем вот так, — Эйтон приблизился вплотную и взялся пальцами за кольцо на моем ошейнике. То самое, что с такими усилиями закрепил намертво охотник за полукровками.

Герцог с легкостью, почти не прикладывая усилий, разжал его и выбросил в мусорную корзину вместе с ошейником.

Кожаная полоска больше не стесняла дыхание, я почувствовала облегчение. И лишний раз убедилась, насколько драторины сильнее людей.

Эйтон взял мою правую руку в свою, пристально рассмотрел один из браслетов.

Потом надавил где-то, подковырнул ногтем железную пластинку, и блокиратор отправился вслед за ошейником. Вскоре к нему присоединился второй.

— Вот так все просто, Кириэнн.

Он улыбнулся.

— А если я тебя поджарю, благородный герцог? — спросила я. — Ты прав, я тебя совсем не знаю, но и тебе обо мне ничего не известно.

— Так расскажи, — он пожал плечами, — я живу дольше тебя, Кириэнн. И многие вещи просто чувствую. Вы зря считаете нас, драторинов, непробиваемыми ящерами, чьи сердца под броней чешуи часто оказываются пустым гнилым орехом. Понимаешь, мне принять решение легче, чем тебе. Все сошлось и я знаю главное — ты та, что мне обещана судьбой, та, о которой во сне предупреждала меня Риадора. Но если бы я мог выбирать себе спутницу разумом, никогда бы не остановился на тебе.

— Взаимно, герцог!

От его слов мне вдруг стало обидно, так что в горле появился болезненный комок.

Он бы меня никогда не выбрал по своей воле, посмотрите на него!

— Все же дело в том, что сэлонимка не подходит великолепному ледяному дракону? — спросила я, стараясь, чтобы слезы не брызнули из глаз.

— Нет, дело исключительно в твоем характере, Кира, — он улыбнулся, но вышло невесело, — ты взрывная, пламенная, во всех смыслах. В тебе нет ни капли почтения к драторинам и их благородству. Ты считаешь нас чудовищами. Более того, ты воспитана в ненависти к таким, как я! Как ты думаешь, такую пару я бы себе выбрал самостоятельно?

— Если уж на то пошло, я бы тоже хотела видеть рядом ровесника-сэлонима! — выпалила я. — Того, кто не считается выше меня только по праву рождения. Да и знаешь ли, когда твой парень превращается в огромную ящерицу, это пугает!

— Что-то не похожи мы на двух нежных влюбленных, да? — Эйтон прищурился.

Да, прав император, после объяснений нас ждут сплошные проблемы.

Мы явно не подходим друг другу! И при этом, если решим, что радость от поцелуев и ощущение единения душ перевешивает все эти взаимные недовольства, существует огромный риск, что наши страны подерутся и погибнут люди и драконы!

— Потому что отношения так не заводят! — выкрикнула я, чувствуя, что все же не сдержала слез.

Они текли по щекам, я задыхалась, но… почему-то вокруг ничего не взрывалось, хотя я и была без браслетов!

Даже дымок не пошел.

— Полностью согласен с тобой, Кириэнн, — вздохнул Эйтон, — признаюсь, я все так же уверен, в том, что хочу видеть тебя рядом…