Смертельное пирожное - Софья Лямина

и строгому кабинету Ариана. Кабинет Ариана выглядел в своём привычном строгом стиле: темные книжные шкафы вдоль стен, аккуратно разложенные бумаги на столе, древние карты и спокойный свет канделябра, который никогда не пылал слишком ярко, и даже тишина казалась здесь частью интерьера. Но сегодня её обострённое восприятие уловило иное напряжение в воздухе. Казалось, будто обстановка была насыщена не только сдержанностью, но и присутствием троих мужчин, каждый из которых, как поняла Габриэлла, был куда важнее обычных гостей.

— Ариан, ты не поверишь, что произошло! — начала она в своём обычном тоне, но, заметив посторонних, осеклась на полуслове.

Следователь Баррингтон среагировал быстрее, чем девушка успела осознать. Он тут же шагнул к ней, обнял за талию и с чуть заметной улыбкой на губах мягко погладил пальцами, как бы давая понять: всё под контролем. Его спокойствие придавало ей уверенности. Сама Габриэлла едва ли чувствовала себя уместно одетой, будучи в алом шёлковом платье, явно неподходящем для официальных визитов. Она готовилась к встрече с Арианом, но уж точно не с его высокопоставленными чинами.

Впрочем, какая разница, когда на тебя смотрит королевский следователь с таким восторгом во взгляде?

Сначала её внимание привлёк мужчина у окна. Его спина была прямой, как меч, а лицо — суровым, с каменным выражением, не допускающим тени улыбки. В его холодных глазах мелькнуло легкое удивление, когда он заметил, как Ариан, не стесняясь, поглаживает Габриэллу по талии. Её глаза сузились, и она, с профессиональным любопытством заметила его выправку, подчёркнутое спокойствие и безошибочную силу, исходящую от каждого его движения.

Военный. Еще из королевской армии, наверняка.

Только они стоят так уверенно и наблюдают за происходящим с такой холодной решимостью, словно весь этот мир принадлежал им. В этом человеке чувствовался тот, кто привык к командованию и не привык к переменам.

Ещё один мужчина стоял чуть в стороне и напоминал Ариана. У него были такие же резкие черты лица, такие же острые скулы и уверенный взгляд, но, в отличие от сурового военного, он, казалось, излучал тёплую доброжелательность, словно был рад встрече и готов её принять. Улыбка растянулась на его лице, едва он заметил Габриэллу, и в его глазах вспыхнула еле уловимый восторг.

И, наконец, третий мужчина — король, стоявший, как и полагается монарху, с чуть приподнятым подбородком и напряжённым взглядом, наполненным холодной уверенностью и лёгким налётом высокомерия. На его лице застыла еле заметная улыбка, и его глаза оценивающе изучали Габриэллу, словно он смотрел не на живого человека, а на возможное оружие, которое когда-то попадёт в его руки. Казалось, он ждал этой встречи не один год, и сейчас, наконец, увидев её перед собой, наслаждался своим маленьким триумфом.

Габриэлла упрямо выдержала его взгляд, будто говоря: «Ну что ж, уважаемый, я здесь. Доволен?». Её раздражало то, как этот мужчина, казалось, взвешивал каждое её движение, каждый вздох. Она не собиралась показывать ни тени страха — это было бы слишком ниже её достоинства. Но не успела она придумать, как разрядить эту напряжённую паузу, как король подошёл к ней ближе, и в его глазах зажглось что-то вроде хищного блеска.

— Мисс Арчибелд, — произнёс он чуть тише, с лёгкой усмешкой, словно эта встреча была только их с ней. — Спустя почти пять лет я, наконец, поймал вас. Должен признаться, вы прекрасно скрывались, но судьба всегда находит тех, кто ей нужен.

Слова короля прозвучали так, будто он описывал редкого зверя, запертого в клетке, и это приводило его в тихий восторг. Габриэлла напряглась, едва сдерживая готовую сорваться дерзость, но Ариан словно предчувствовал её порыв, легко поднял её тонкую руку, чтобы продемонстрировать кольцо, и, глядя прямо на короля, сдержанно усмехнулся.

— Вынужден тебя огорчить, дядя, но я поймал её раньше, — сказал он с лёгким вызовом, держа взгляд на короле, словно проверяя его реакцию. Слова его прозвучали с уверенностью и даже с оттенком вызова, как будто он ожидал, что дядя может попытаться с этим поспорить.

Наступила тишина, которую нарушил искренний смех мужчины, стоявшего чуть в стороне. Немолодой маг, довольный, как бык на арене, наконец оторвался от созерцания картины перед собой и шагнул ближе, не скрывая добродушной улыбки.

— Это мой сын! — воскликнул он с искренним удовольствием, гордо глядя сначала на Ариана, а затем переводя восхищённый взгляд на Габриэллу. — Мисс Арчибелд, позвольте представиться: Баррингтон старший. Оливер Донотон Баррингтон. Я счастлив, что моему сну удалось заполучить в наш род столь выдающегося зельевара. Это действительно честь для нас всех!

Габриэлла почувствовала, как внутри закипает возмущение, с трудом сдерживая себя, чтобы не высказать всё, что она думает о том, чтобы «заполучить» её, как какой-то трофей. Заполучить? Она же человек, в конце концов, а не редкий артефакт! Она прищурилась, внимательно оглядев Баррингтона старшего, и с холодной вежливостью ответила:

— Я тронута вашей… оценкой, лорд Баррингтон, — произнесла она, делая всё возможное, чтобы её голос звучал ровно. — Но, насколько мне известно, людей не принято получать. Рабовладельческий строй в этом королевстве еще в древности свергли.

Ариан, уловив едва заметное напряжение в её позе, мягко сжал её руку, бросив отцу предостерегающий взгляд.

— Полагаю, отец, нам придется расширить словарный запас менее… «коллекционными» терминами. Габриэлла едва ли согласиться оказаться в чьём-либо личном фонде, пусть даже и нашем, — он чуть ухмыльнулся и посмотрел на неё с лукавой искоркой в глазах.

Баррингтон старший, оценивший нюанс, засмеялся, но в его взгляде всё же осталось восхищение.

— Признаю, промахнулся. Хотя… — он весело подмигнул, — если человек сам светится, как редкий артефакт, то легко забыть, что он вовсе не коллекционный экземпляр.

— Габриэлла не будет заниматься зельями, если сама того не пожелает, — добавил Ариан, переводя взгляд то на отца, то на короля, словно давал понять, что её жизнь под их контроль он не отдаст. — Так что планы на её магические способности вам, пожалуй, придётся пересмотреть.

Его слова прозвучали мягко, но с неприкрытым раздражением. А затем, повернувшись к военному, стоявшему с непроницаемым лицом, Ариан отметил с иронией:

Ариан, не отводя спокойного взгляда от Габриэллы, сдержанно продолжил:

— И если мои родственники наконец перестанут смотреть на мою невесту, как на диковинного зверя, то я представлю её и друзьям. Джонатон, учти, что