Моя фиктивная жена - Лариса Петровичева

заплетая ее снова. Сейчас она нервничала намного сильнее, чем когда я рассказывал о нечистой силе, и ее можно было понять. Наш брак был фиктивным, в Холинбурге мы бы жили в разных комнатах, но здесь…

— Тут просторно, — негромко произнес я. — Разместимся.

Хельга кивнула и с кривой усмешкой сообщила:

— Хорошо, что я неправильная гномка. Будь я шириной, как мои сестры, не разместились бы.

Я улыбнулся — такая она сейчас была хорошая. Свет маленькой лампы на прикроватном столике мягко озарял спальню, и волосы Хельги в нем казались темными, с огненными проблесками.

— Тогда вперед, — сказал я. Кейси уже разложила наши вещи в шкаф — я взял свою пижаму, мысленно поблагодарив родителей Хельги и госпожу Браунберг за сборы, и вышел в ванную, которая примыкала к спальне.

Да, по здешним меркам нас разместили как королей. Переодевшись, я некоторое время вслушивался в шелест одежды за дверью — скрипнула кровать, Хельга легла и негромко сказала:

— Можно выходить.

Я беззвучно рассмеялся. Вот вам и фиктивный брак, вот куда он нас привел. Если бы не желание моих родителей женить меня на Арлен, то я никогда не сделал бы Хельге предложения, от которого нельзя отказаться — и сейчас был бы здесь один.

Никогда не знаешь, куда тебя ведет твоя дорога. Но главное, что она есть.

Хельга лежала на кровати, завернувшись в одеяло до самого носа, как делала это в поезде. Одеял и подушек было много — ночи тут холодные, надо согреваться. Ну ничего, завтра я начну работать с отопительными артефактами, и в середине зимы жители Хаттавертте будут спать под тоненькими простынями вместо этих теплых гор. Я опустился на кровать, голова утонула в старательно взбитой пуховой подушке, и я вдруг подумал, что Хельга еще никогда не ложилась в постель с мужчиной — поэтому сейчас так дичится и дрожит. Я провел ладонью по воздуху, активируя изолирующее заклинание на тот случай, если нас подслушивали, и произнес:

— Не стоит так дрожать.

Хельга тотчас же насупилась и стала совершенно очаровательной.

— Я и не дрожу. Чего бы это мне дрожать?

Помоги мне Господь, я ведь в нее влюблюсь. Тут нельзя не влюбиться. Я никогда не думал, что в ком-то увижу такое убийственное сочетание смелости, энергии, искренности и неподдельного целомудрия.

— Спи, — произнес я. — Привидение сегодня не придет. И поскрипун тоже.

Хельга даже села, забыв про свое одеяло. Я невольно отметил, что на ее ночной рубашке столько кружева, что хватило бы всем здешним девушкам на платья. Все по гномьей моде.

— Не смей меня пугать! — воскликнула она и призналась: — Я и так себе места не нахожу от всего этого!

Да, по гномьим меркам Хельга была тростинкой — видимо, у меня изменился взгляд, когда я смотрел на очертания ее фигуры под ночной рубашкой, потому что моя фиктивная жена снова залилась румянцем, фыркнула и снова нырнула под одеяло, укутавшись им с головой.

Нет, ее нельзя не полюбить. Кажется, я пропал.

* * *

Хельга

Долгая дорога на север, новый дом и то, что теперь мы с Анареном спали в одной постели, взволновали меня настолько, что я была уверена, что не смогу заснуть. Меня наполняло бодростью, словно я выпила несколько чашек крепкого кофе.

Да и как тут спать, когда рядом с тобой лежит такой мужчина, о котором только что в книгах писать — протяни руку и дотронешься до него. Конечно, я бы не стала этого делать, ни за что, лучше эту самую руку откусить по плечо. Но мы с Анареном лежали рядом, я чувствовала, как от него веет сухим теплом и едва заметным травяным запахом, и моя душа сейчас была словно струны, туго натянутые на колки.

Анарен, кстати, заснул почти сразу — положил руку под голову совершенно детским жестом и засопел. А мне хотелось и плакать и смеяться.

У меня ведь нет и быть не может никаких шансов — просто потому, что я гномка, а он эльф. Да, мы можем быть друзьями, мы можем сблизиться, но полюбить такую, как я? Маленькую, некрасивую и тощую? Разве Анарен сможет когда-нибудь полюбить меня всем сердцем? Об этом и мечтать незачем…

Над нами сгустилась ночь. Где-то на улице залаяла собака, умолкла, и я услышала тоскливую песню без слов, что летела откуда-то издалека, из-за гор и лесов, от седого северного моря. Наверно, это пели привидения и русалки, которые собрались праздновать Хемиговы вечера: тянули и тянули бесконечное най-на-най, най-на-най … Под этот тихий жалобный стон я и уснула.

Сон пришел без сновидений — он был тихим, теплым и очень уютным. Я качалась на его волнах, и он мягко влек меня куда-то сквозь тьму. Наверно, на юге такое море — оно ласково охватывает тебя волнами, и все печали, сомнения, горести утекают безвозвратно. Не было ни страха, ни печали, только тишина и уют.

Потом что-то звякнуло над ухом, я открыла глаза и поняла, что Анарен обнимает меня.

Кажется, в эту минуту во мне что-то оборвалось. Анарен. Обнимает. Меня. Я чувствовала тепло и силу его рук, его дыхание щекотало мне шею за ухом, он крепко спал, и я застыла, как заколдованная, не зная, что делать. Не шевелиться до утра? Попробовать выбраться из его объятий? Что?

Потом я увидела, что над нашей кроватью нависает серое облако с черно-красными мазками, и завизжала так, что, наверно, проснулся весь поселок. По серой громадине скользнули молнии, и я увидела, как в пыльной глубине проступают очертания человеческого лица с разинутым в вопле ртом, и в мою сторону тянется дымная лента, в которой я сумела разглядеть очертания пальцев. Анарен, мгновенно проснувшись, закрыл меня от нее и выбросил вперед правую руку.

Комнату наполнил запах гари, который тотчас же сменился нежным дуновением ландыша. От страха я могла только всхлипывать и икать — и не сразу поняла, что Анарен снова обнимает меня, гладя по плечам. Казалось, от его пальцев бежали искры, проникая под кожу, казалось, я сейчас вспыхну, взорвусь, взлечу.

— Тихо, тихо, — негромко говорил он. — Тихо, маленькая. Испугалась? Ну все, его уже нет. Он ушел.

В спальню постучали — заглянула встревоженная Кейси. Анарен только рукой махнул — мол, иди, тут нечего делать — и вновь обнял меня. Страх, который скрутил мне внутренности, когда я увидела тучу над собой, постепенно отступал — и я начинала думать, что вела себя, как полная идиотка. Испугалась, закричала — а надо было держать себя в руках!