Анна Одувалова - Первое испытание

– Еще увидимся, – и, развернувшись, направилась в сторону лестницы на второй этаж. Когда она ушла, я постаралась успокоить дыхание, унять дрожь в руках и вышла на улицу. Меня колотило, и я с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться, а внизу на ступенях уже ждал Влад. Я не могла позволить себе проявить слабость в его присутствии.

– Ты что такая растрепанная? – поинтересовался парень, изумленно меня разглядывая. Он стоял у темно-синей спортивной Audi TT и при моем приближении открыл пассажирскую дверь.

– От твоей подружки отбивалась, – огрызнулась я, залезая в машину и устраиваясь поудобнее на низком кожаном сиденье. Тут я чувствовала себя в безопасности и начала немного отходить от случившегося.

– В смысле? – не понял Влад. – Вероника опять скандалила?

– Эта идиотка напала на меня в туалете, драла за волосы и пыталась расцарапать лицо! С чего она взяла, что ты мне нужен? – презрительно выдохнула я, чувствуя, как снова начинают дрожать руки, и отвернулась, словно Влад был виноват в неподобающем поведении своей пассии.

– А, ладно, – спустя несколько минут отмахнулась я, отдышавшись. – Ты-то ни в чем не виноват. Это я у тебя должна попросить прощения.

– За что?

– Тебе пришлось везти меня в Питер по просьбе отца. Даже не по просьбе, а по приказу. Твоей вины в том нет, а Вероника в бешенстве. Мне неудобно, что из-за меня вы поругаетесь. Я не переношу на дух твою пассию, но не хочу быть причиной ваших ссор.

– Вероника в последнее время ведет себя неадекватно. Ее любовь переросла в одержимость. А одержимость может убить любые чувства. Вероника не скажет мне ни слова против.

– Почему?

– Она боится меня потерять больше, чем нужно.

– Все равно. Чувствую себя виноватой. Ты вынужден потратить весь день на поездку со мной, забросив собственные планы.

– Не вини себя. Ты всерьез считаешь, что если бы я не хотел везти тебя в город, кто-нибудь смог бы меня заставить? – ухмыльнулся Влад.

– А зачем же ты это делаешь?

– Ну, например, чтобы прогулять занятия! – подмигнул мне он. – И позлить Веронику. Вдруг в следующий раз мне повезет увидеть «петушиные бои» воочию. Я нравлюсь девчонкам, но из-за меня никто еще не устраивал драк. Это так заводит!

– Ты – придурок! – возмущенно выдохнула я. – Еще хуже, чем твоя пассия. Вы стоите друг друга!

Настроение окончательно испортилось, и весь остаток дороги я молчала, жалея себя и проклиная самую популярную пару лицея. Как же я ненавидела их обоих – самовлюбленные наглые эгоисты!

Глава 16

Тяжелый день

Просторная шестиместная палата с покрашенными в светло-зеленый цвет стенами и пыльными занавесками на грязных окнах. Пациентки все в возрасте, трое из них не встают. Запах соответствующий, заставляющий дышать через раз. На обшарпанной тумбочке возле скрипучей панцирной кровати – белоснежные хризантемы с тонкой, ярко-алой полоской по краю каждого лепестка – мой подарок. Цветы неуместны в унылом, пахнущем безнадежностью помещении, они словно вырваны совсем из другого мира. Но я знаю, бабушка им рада, она любит контрасты.

Поездка оказалась не из легких, я вымоталась и физически, и эмоционально – не привыкла видеть бабушку такой: слабой, беспомощной, прикованной к кровати. Она почти не могла двигаться и говорить, лишь грустно улыбалась и держала меня за руку, я по глазам видела, что она знает – я ослушалась. Не выполнила ее просьбу. Я ждала упреков, но видела только тоску, и еще долго после того, как вышла из палаты, слышала в ушах тихий шепот:

– Не уберегла.

Протянутое дрожащей рукой письмо – помятый тонкий конверт – я торопливо засунула в сумку, смахнув с глаз наворачивающиеся слезы.

– Что там?

– Напутствие, – бабушка слабо улыбнулась. Лишь чуть шевельнулись уголки губ на бледном лице с тонкой, пергаментной кожей, похожей на смятую желтоватую бумагу из старинного блокнота. Некогда ярко-зеленые глаза потускнели, а о былой красоте напоминали только правильные пропорции лица – их не могло исказить даже время. Бабушка все больше молчала. Она уставала. Короткий разговор и тот давался ей с трудом. – Запоздалое напутствие.

– Почему «запоздалое»?

– Есть вещи, которые нельзя вернуть назад.

– Скажи сейчас, в чем дело? – от едва слышных слов стало страшно.

– Долго, – прикрыла глаза она. – А я слишком устала.

– Выздоравливай, – шепнула я, целуя морщинистую щеку.

– Ну, это вряд ли, – услышала ответ и, чувствуя, как по щекам стекают слезы, вышла из палаты. Проревелась внизу в давно не ремонтированном, воняющем хлоркой и больницей туалете и, припудрив лицо, вышла на улицу. На волосах все еще ощущался гнетущий запах лекарств, больных людей и безнадеги.

Влад ждал в машине. Уже вечерело, а у меня еще столько всего было запланировано. Я села в машину и отвернулась к окну, нацепив на нос солнечные очки. Я предпочла бы сейчас побыть одной, а не в компании малознакомого самодовольного нахала. Я его стеснялась. Очень трудно было не показать слабость. День не заладился с утра, и я держалась из последних сил.

– Ты как? – услышала тихий голос и, не поворачиваясь, буркнула:

– Нормально.

– Неправда, – отозвался он, но не стал больше ни о чем спрашивать. Я и не подозревала, что Владу Катурину присуще чувство такта.

Мне совсем не хотелось приглашать домой сопровождающего. Я не любила у себя чужаков. Меня смущали посторонние люди на моей территории. Тем более ремонт в старой хрущевке мы делали лет десять назад. Подтекающий кран в туалете; старый, с пятнами в уголках, затертый коврик в прихожей. Неопрятные лоскуты обоев на входе в большую комнату – изодрал мамин любимец – кот. Мы сами почти не замечали этих мелочей. Как и старой мебели, и беспорядка на тумбочке. Но сейчас все эти обыденные и привычные недостатки собственного жилища смущали. Мне не хотелось показывать их Владу. Я ему не доверяла настолько, чтобы демонстрировать слабость. Неидеальный дом говорил обо мне больше, нежели любые слова. Но сбежать от мамы быстро не выйдет, а оставлять Влада в машине на пару часов неудобно. Я такого себе позволить не могла. Ладно хоть у него хватило ума вести себя прилично и молчать. Он пил растворимый кофе, улыбался и почти ничего не говорил, чем покорил мою маму. От меня мы вышли уже в восьмом часу вечера.

– Теперь наконец-то выдвигаемся домой? – с явным облегчением выдохнул Влад, разминая руки перед дальней дорогой, но я покачала головой и, закусив губу, попросила, совсем неуверенная в ответе:

– Заедем еще в одно место? Тут совсем недалеко.

– Парень? – понимающе ухмыльнулся он, а я, покраснев, кивнула.