Ангелы Эванжелины (СИ) - Лис Алеся

— Домой? — поднимает брови мужчина.

— Да, домой. В свой мир…

— Но ты и так дома, — заявляет он.

— Нет, вы ошибаетесь, — сокрушенно качаю головой. — Я из другого мира. И совсем не дитя Регладуина. Я Женя.

Не удержавшись, горько вздыхаю и кидаю из-под ресниц робкий несмелый взгляд на драода. Сейчас вот он возьмет и выгонит меня взашей, ибо самозванке нечего тут делать.

Но ничего такого не происходит.

— Моя дорогая, запомни, — хмыкает он в ответ на мое заявление. — Клейвоант, то бишь я, никогда не ошибается…

— Вы? — изумленно округляю глаза. — Тот самый Клейвоант?

Вот не ожидала, если честно, встретится с прародителем драодов, изобретателем артефакта Миана и, по совместительству, предком Теодора.

— Он самый, — улыбается старик, кокетливо поправляя длинную бороду.

Ноги подкашиваются то ли от усталости, то ли от потрясения, и я плюхаюсь на пятую точку, но вместо твердого пола под попой у меня возникает непонятно откуда взявшееся кресло. А спустя несколько секунд точно такое же появляется возле драода, и он чинно присаживается на мягкое обитое тканью сидение.

— Кхм… — откашлявшись, нахожу в себе силы продолжить дальше разговор. — Так что вы там говорили насчет моего дома?

— Понимаешь, Женя, дом весьма эфемерное понятие, — принимается вещать мужчина. — Вот смотри, если я тебе скажу, что ты, к примеру, не уроженка своей Земли, и даже не Земли той, где мы сейчас, а совсем другой, хотела бы ты туда попасть?

— Нет, конечно же, нет, — отрицательно мотаю головой. Зачем мне какой-то незнакомый мир, мне и этих двух хватает?

— Вот видишь, — поднимает вверх палец Клейвоант. — Только тебе решать, где будет твое место, твоя судьба. Все мы дети Вселенной, Великой Праматери, которая дала жизнь первому из миров. Остальные же отражения первородного мира, которые возникли вследствие каких-то факторов.

— А люди в мирах тоже отражение? Тоже не настоящие? Я не настоящая? — задыхаюсь от внезапной догадки.

— Как это не настоящая? — фыркает маг. — Каждый из миров настоящий, каждый человек в нем, каждая душа, каждое воплощение. Вот смотри, если я возьму любую из книг, — вскидывает руку провидец, и в его ладони тут же материализуется пухлый томик рассказов О.Генри и решу, прочитав один из рассказов, перевести, к примеру, на другой язык, он перестанет быть рассказом?

— Ну… — чуть замявшись, говорю, — Не перестанет, конечно.

— Вот и ты воспринимай миры, как одну и ту же книгу, переведенную на множество языков. Ведь согласись, перевод не может быть дословным. Каждый переводчик вносит в него небольшую лепту своего творчества, чтобы повествование было гладким и интересным. Гармоничным…

Вот значит, какова концепция? Мы все видоизмененные копии одного мира. А сколько же существует этих самых первородных миров? В каком из них я сейчас?

— В нашем, конечно, — читает мои мысли драод. А может, я это вслух спросила? — Для тебя все тут выглядит тем местом, где ты ощущала себя наиболее спокойной, счастливой и защищенной. Ведь именно так должны себя чувствовать люди в храме, ты не находишь?

Осторожно киваю, понимая, что он прав. Ведь если бы все тут выглядело незнакомым и более похожем на культовое капище древних магов, я бы явно ощущала испуг и тревогу.

— Но… А как же… Как же Эва? Где она сейчас, — осмеливаюсь задать вопрос, который с первых дней меня волновал и невольно заставлял испытывать чувство вины, словно я украла у бедной девушки ее жизнь. А вдруг я убила бедняжку, заняв ее тело.

— Эва сейчас там, где должна быть, — складывает руки на коленях древний провидец, книга пропадает точно так же, как и появилась.

— А если я вернусь в свой мир, она возвратится сюда? — что-то не очень мне нравятся его расплывчатые ответы. Интересно, он всегда будет со мной говорить такими полунамеками?

— Возможно, — не разочаровывает Клейвоант, продолжая соблюдать атмосферу таинственности.

— Возможно? То есть не точно? — прищурившись, уточняю.

— Ты об Эве пришла беседовать или камень искать? — откидывается на спинку кресла драод, раздраженно блестя глазами. Вот же вредный старик! Впрочем, он прав. В первую очередь Гленн.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Камень, — хмуро смотрю исподлобья.

— Вот и отлично! — непонятно чему радуется маг, в предвкушении потирая руки.

Глава 24

Знакомая маленький птичка возникает прямо из воздуха и, сделав несколько кругов над нашими головами, садится Клейвоанту на плечо и начинает что-то чирикать ему на ухо.

— Стрижик? — удивленно восклицаю. — А он что тут делает?

— Вот как ты его назвала, — хмыкает мой собеседник. — Любопытно…

— Что тут любопытного? — пожимаю плечами. — Птичка мне напомнила стрижа. Только это ведь совсем не птичка, правда? Я видела в книге… Это душа матери Гленна?

— Нет, что ты, — поглаживает стрижика по перьям драод. — Душа Леолы ушла на перерождение, как и следует. Это эгрегор…

— Что такое эгрегор? — вопросительно хмурюсь.

— Как бы тебе объяснить понятливее? Скажем так, это материализованное посмертное желание Леолы. Она хотела сохранить жизнь сыну и сделала для этого все, что могла, высушила себя магически до дна. Но желание вылечить ребенка было настолько сильным, что последние крупицы магии дали ему материализоваться. Эгрегор видел в тебе спасение для Гленна и делал все возможное, чтоб ты его осуществила — не дал алладисам навредить тебе, показал фрагменты жизни Эвы. А, стоило тебе подумать, что ваши отношения с Теодором могут как-то повлиять на твое решение, немедленно стер воспоминания. Задача эгрегора сделать все возможное, чтобы спасти Гленна. И ему это удалось.

— Тоесть вы хотите сказать, я виновата в том, что Теодор все забыл? — возмущенно фыркаю.

— А разве не об этом ты думала? — поднимает кустистые брови мужчина

— Да, но это был сиюминутный порыв, — озадаченно хмурюсь, принимаясь анализировать все действия своего помощника.

— Этого стало достаточно, — выдает Клейвоант. — Если эгрегор решил, что тебе кто-то или что-то мешает, он, не задумываясь, его устраняет.

Внезапная догадка, словно иглой пронзает мое сердце.

— Как умер уж Эвы? — хрипло спрашиваю, уже понимая каков будет ответ.

— Сердечный приступ, — продолжает невозмутимо поглаживать стрижа Клейвоант. — Хендрик был уже не молодым. А в тот день он шибко перестарался, наказывая тебя…

Прижимаю пальцы к губам, давя ошеломленный возглас. Даже не сомневаюсь в том, кто виноват в этом приступе.

— Так какое из желаний ты выбираешь? — пресекает мои расспросы старец.

— В смысле какое? Можно только одно? — сердце в груди замирает. Как я об этом не подумала?

— Конечно одно, — фыркает драод. — Исполнение желаний процесс трудоемкий и энергозатратный. Целый год артефакт напитывается энергией, чтобы его выполнить, а то и два, или десять. Зависит от самой просьбы. У Гленна тяжелое состояние, да и перемещение в другой мир — это тебе не коза чихнула. Магии высосет прорву…

Мне нужно выбирать? Выбирать между жизнью в своем мире и здоровьем ребенка.

Я могу вернуться домой, стать хорошим специалистом, работать в научном институте, помогать спасать жизни, проводить важные исследования. Или вылечить Гленна и жить тут в Айнвернисе, рядом с Теодором, который тоскует по жене, любит своих детей и не испытывает ко мне ничего кроме жалости и благодарности… И это только в лучшем случае… Смогу ли я существовать возле него, неистово любя, ложится в постель каждую ночь, зная, что он рядом, за несколько метров от меня, видеться с ним за ужином и делать вид, что ничего между нами не было? А может он меня замуж выдаст за кого-то подходящего. Смогу ли я принадлежать другому мужчине? Но еще хуже, если он решит, что обесчестил меня и сам из чувства вины женится на мне и будет всю жизнь ненавидеть, подсознательно воспринимая обузой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Горло сдавливает спазмом, в груди начинает жечь раскаленным железом. Моя жизнь или жизнь Гленна? До крови закусываю губу, уже в глубине души понимая, что выбор сделан давным-давно.