Истинные (не) изменяют в марте - Мария Самтенко

официантов и выясняю, что он и не появлялся. Что ж, подождем.

Выбираю себе место: мне надо с видом на улицу. Хочу увидеть, не пойдет ли кто с Айденом – а то подкараулит меня кто-нибудь и привет! За старшего тогда остается Джади, а подобной катастрофы приют может и не пережить.

Сажусь за столик, заказываю самый дешевый чай – деньги надо экономить. Мне еще рассчитываться, правда, не совсем ясно, за что.

Отхлебываю чай и жду.

Долго жду – Айдена все нет. Он уже часа полтора как опаздывает. Сколько бы я успела сделать за это время в приюте! Но нет, сижу тут с остывшей кружкой в руках. Официанты уже скоро коситься начнут. Чувствую, такими темпами я дождусь, пока сюда не принесет Реналя с Виолеттой!

Вот только первым появляются Гейден и Натаниэль Аурусы. Идут дружно, чуть ли не под ручку, один в мантии, другой в пиджаке.

Вот демон! И чего их принесло, в рабочий-то день… так, погодите-ка…

Бросаю взгляд на настенные часы – два часа десять минут. У суда в это время обеденный перерыв. Вот, собственно, Гейден Аурус с братом и пришел пообедать. Кофе попить.

Увы! Тут я, безусловно, сама виновата – как-то упустила, что судья тоже может сюда ходить. А ведь это логично – он же меня сюда первый и притащил. Ну, когда заявление помогал писать. А потом еще извинялся и…

Ой-ой…

Как он тогда сказал?

«Я сожалею, что не остановил Реналя, когда он обвинил вас в мошенничестве, и не принял все меры, пока еще можно было не доводить до возбуждения уголовного дела… Я понимаю, что вы меня не простите, потому что слова не равны ущербу, который вы получили. А деньги вы не возьмете. И все же надеюсь, что смогу быть полезен, если в этом вдруг появится необходимость, и вы не будете отказываться от моей помощи только из-за случившегося. Всего хорошего».

Насколько он был искренним? Рассчитывал ли, что я приму его извинения?..

Каждое слово судьи отпечано в моей памяти. Каждый взгляд. Каждая тень на лице. Я даже Реналя так четко не помню! Хотя он делал мне гораздо больнее дяди. Может, дело в том, что моривилльский судья реально может закрыть меня в каталажку, а уровень Реналя – это просто наговорить гадостей? Ну и пощечину дать, разумеется. Как же я могла забыть.

Ну а как это помнить, когда у тебя в памяти другое – но тоже резкое и холодное, как удар бича?

«Больше всего, госпожа Марианна, я не переношу в людях два порока: трусость и некомпетентность. В тот день я сам проявил оба. Я прошу прощения за это».

Как сложно говорить эти слова, зная, что тебя не услышат? Потому что ты извиняешься за то, что действительно поступил плохо? За чью-то, возможно, сломанную судьбу?

Как сложно протягивать руку в пустоту?

Я не хочу знать. Вчера я была слишком занята мыслями о бале, Анониме и Айдене, так что не до судьи оказалось. А сейчас на меня накатывает ощущение неловкости.

Но поздороваться-то все равно надо! Я вскакиваю, торопливо произношу слова приветствия, чувствуя, как щекам становится горячо.

А Гейден Аурус даже не замедляет шаг. Просто кивает на ходу с привычной сдержанностью:

– Госпожа Марианна, мое почтение.

Он говорит спокойно и даже почти без холода, так что я с облегчением опускаюсь обратно на стул.

Забыв про второго дядю, конечно же.

А вот Натаниэль про меня не забывает:

– Добрый день, госпожа Марианна, – доброжелательно говорит он. – Обедаете?

– У меня встреча, – смущенно отвечаю я и провожаю взглядом судью. – Хотела выбрать людное место, но немного не рассчитала.

Не рассказывать же Натаниэлю, что встреча тут, собственно, потому, что я не хотела тащить сомнительного ухажера к себе в приют?

Удивительно, но Нат понимает – отходит с кивком и бросает пару слов брату. Вижу, как Гейден Аурус кивает и что-то отвечает. Ловлю его острый испытывающий взгляд – а потом он что-то говорит Нату. Может, что надо уйти?

Ага, как же. Разбежались они уходить – просто переходят во второй зал, за шторку.

И я снова жду. И жду. И жду. Но, конечно, это еще сложнее, чем до этого, потому что я думаю о дядюшках Реналя.

О том, зачем моему бывшему жениху жить с холодной и неприятной жертвой некромантии, когда можно выбрать гораздо более приятного в общении Натаниэля?

О том, зачем строгому, но честному и справедливому судье терпеть общество двуличного и подлого Реналя?

О том, почему Нат обитает в глуши? Моривилль у нас тоже не столица, но поместье старшего дяди, говорят, едва ли не на задворках королевства.

Айден появляется спустя еще сорок минут.

Он опуститься на стул и начать изучать меню:

– Пожалуйста, ребрышки, бокал пива… – кажется, Айден намерен заказал треть всего, что есть в списке. – Марианна, не хотите подкрепиться? У меня правило: никаких деловых разговоров за столом.

Не хочу. Лучше буду допивать чай и смотреть, как Айден трапезничает. Ну надо же, «не разговаривает о делах»!

Мимо меня проходит Натаниэль Аурус – кажется, в уборную. Потом возвращается к себе за ширму, а спустя пару минут официант приносит мне стеклянную кружку с ароматным горячим шоколадом и маленькими зефиринками. С салфеточкой, едва ли не под нос ее сует.

Машинально беру ее в руки и вижу запись автоматической ручкой:

«Потребуется помощь – уроните салфетку».

Конечно же, я едва не роняю ее вместе с чашкой! От такой заботы-то! Но беру себя в руки.

От кого же записка? Мои надежды, что это неведомым образом пробравшийся в кафе Аноним, тают, стоит только получше рассмотреть острый летящий почерк с наклоном вправо. Это совершенно точно судья. У меня в сейфе до сих пор хранится образец заявления о сервитуте, написанный его рукой. Рядом с письмом Анонима, кстати – но там почерк крупнее, буквы аккуратнее и наклон влево.

Салфетку я убираю в карман. Беру чашку и отпиваю восхитительно-вкусный шоколад. И снова жду – на этот раз, когда гость насытится.

– Видите ли… – вскоре Айден отодвигает пустую тарелку.

Наконец-то! Доел! В самом деле, он хуже Джади – тот хотя бы в состоянии болтать и жевать одновременно!

– Видите ли, я актер. И меня нанял ваш бывший жених. Он хотел проверить вас на неверность.

Глава 26

– С этого места поподробнее, Айден, – спокойно говорю я.