Пес бездны, назад! (СИ) - Разумовская Анастасия

— Сергей?.. Откуда…

Краска разом схлынула с её лица. Женщина схватилась за дверной косяк, чтобы удержаться.

— Привет, — улыбнулся Пёс. — Скучала?

— Как ты сюда проник⁈ Убирайся! Я полицию вызову…

Он рассмеялся. Как же они все похожи!

— Вызывай, — предложил лениво. — Я даже подожду, пока ты им всё объяснишь. Полиции понадобится минут пятнадцать, чтобы приехать. И ещё минут пять, чтобы взломать дверь. За это время я успею тебя изнасиловать и убить. Трижды изнасиловать — я соскучился.

Она задохнулась, попятилась, попыталась захлопнуть дверь, но Пёс выбил дверь ногой и вошёл в спальню. Уютно. Мило. Сиренево-голубо-серое. Макраме на стенах. Фоточки в рамочках. Лаванда. Эй хмыкнул.

— Не бойся, — шепнул вкрадчиво. — Я пришёл только чтобы поговорить. Будь хорошей девочкой, и я тебя не трону.

— Нам не о чем разговаривать, — прохрипела она, пятясь, пока спиной не упёрлась в окно.

— Майя, где наша дочь?

Он не преследовал её, застыл в дверях, наклонив голову и улыбаясь.

— У тебя нет дочери! — крикнула та. — И никогда не было!

«Истерика», — понял Пёс. Приятно, что, спустя двадцать лет, она всё ещё боится его до беспамятства. Вот такой должна быть нормальная реакция на пса бездны. Такой, а не «ты добрый, просто тебя обидели» и прочее ми-ми-ми. Он вспомнил смешную девчонку и невольно усмехнулся. Чуть прикусил губу изнутри, чтобы удержать неуместный смешок. А затем прошёл, плюхнулся на плюшевый маренговый диван и приглашающе похлопал рядом с собой. Майя вздрогнула, обхватила себя руками, но, конечно, не двинулась. Быстро глянула на дверь.

— Не успеешь. Лучше не провоцируй, — посоветовал Эй.

Девочка оказалась достаточно разумной, что бы понять: он прав. Она была ещё в пижаме. Нежно-голубой в синих цветочках. Или, может, сиреневых? В спальне было полутемно, не различить. И в смешных пушистых тапочках-зайках. Милота.

— Прекрасно выглядишь, — заметил Пёс. — Ты всегда была красоткой. Столько лет прошло, а ты почти не изменилась. Вру, конечно. Но эти изменения тебе, на удивление, к лицу.

— Зачем ты пришёл? — наконец спросила она тихо.

В голосе её ещё звенела истерика, бился страх, но женщина явно приходила в себя. Всё же она повзрослела. Только дрожала так, что ему даже в сумраке было видно. И он слышал, как тяжело и судорожно она дышит.

— Ты так меня боишься, — заметил задумчиво. — Странно, что оставила от меня ребёнка. Аня должна была напоминать тебе обо мне, разве нет? А, может, ты специально оставила её? М? Чтобы вспоминать?

— Аня не твоя дочь.

Эй смог удержать улыбку. Наивная попытка защитить то, что дорого. Впрочем, девочка же не знает с кем имеет дело. Поднял брови:

— Да? А чья?

— У меня муж есть, — сухо ответила Майя.

«Попалась», — мысленно подмигнул ей Пёс. Он любил загонять добычу, слышать её неровное дыхание, улавливать вибрации тщетной надежды. Это придавало охоте особенную прелесть.

— Бертран? Ты начала встречаться с Котом вот прям сразу после того, как мы расстались? Кстати, прости, что не успел тогда попрощаться. Были нюансы.

— Аня — не твоя дочь.

«Заклинило». Пёс запрокинул голову и осторожно втянул воздух носом. Успокаивается. Всё ещё дрожит, но явно уже пытается сообразить, как выскользнуть из сети и что делать. Молодец. Повзрослела. Двадцать лет без малого прошло… Это ж сколько ей? Сорок… четыре? Пять? Шесть? Фигурка подтянутая, точёная. И короткая стрижка очень ей идёт. Не опустилась, не расползлась. Бег по утрам, зал, наверное. Даже после смерти дочери не поплыла.

Он открыл глаза и пронзительно взглянул на девочку, стоявшую перед ним и настороженно наблюдающую за врагом. Итак, ты выбрала путь борьбы? Тем интереснее, Ириска, тем интереснее.

— Майя, — ласково шепнул Пёс, — ты и твои родители — светленькие. Бертик — рыженький. В кого же Анечка потемнела? М? Или у тебя случилось чудо генетики?

— Ты тоже блондин, — голос её выравнивался. Женщина дышала медленно и глубоко, пытаясь успокоиться.

Умничка.

Но — вряд ли у неё это получится. Пёс усмехнулся:

— Ты не поверишь, но в её возрасте я был брюнетом. Аня очень похожа на меня внешне, Ириска. На того меня, каким я когда-то был. Когда ещё был человеком.

Она вздрогнула так сильно, что Пёс увидел это, несмотря на полумрак. Это было «их» имя. Когда-то очень-очень давно, когда Пса именовали Сергеем, он называл эту девочку Ириской. Майя была такой трогательно влюблённой, но одновременно и недоверчивой, словно пичужка. И очень любила нежные ирисы. А их дарил и видел, как радость плещется в глазах. В честь цветов и называл. А ещё потому что сладенькая.

Пёс вскочил и приблизился.

В глазах женщины вновь задрожал ужас, когда мужчина встал совсем рядом, на расстоянии шага.

Она попалась. Во всех смыслах этого слова. Бежать было некуда. Отступать — тоже. Отпираться — бессмысленно. Эй приподнял её окглуглый подбородок, почувствовал её дрожь. Она была ланью, он — охотником, и сейчас добыча осознала это. Но всё равно ударила по его руке и отдёрнула голову. В голубых глазах вспыхнул гнев.

Красивые губы. Не потерявшие формы. Тонкие морщинки в уголках лишь придавали им притягательности. И такие же морщинки в уголках глаз. Совсем тонкая, словно волосинка — на переносице. И глаза — всё те же прозрачные, словно горный хрусталь. Испуганные, бунтующие.

Хищника привлекал страх. Зверь внутри заскрёбся когтями, желая большего.

— Аня умерла, — выдохнула Майя зло.

— Как?

— Разбилась в аварии.

— Что ж, даже не дотянула до больницы?

— В реанимации.

Женщина говорила с трудом, словно выталкивая слова. «Ей больно, — почувствовал Пёс. — Но не так, как должно было быть».

— Какая жалость, — шепнул ей на ухо, слыша, как её сердце стало стучать невпопад. Тахикардия. — Мне так жаль, Ириска.

— Уходи. Пожалуйста.

— Уже прогоняешь? А я так соскучился… Ты стала старше, но осталась такой же… манящей. Знаешь, мне мало одного раза с тобой. Хочу тебя ещё. В прошлый раз мне не дали возможности повторить, но мы можем всё исправить в этот…

Майя перестала дышать, задохнувшись, оцепенев. Схватилась за горло. Открыла рот, пытаясь глотнуть кислород. Что-то шевельнулось в его груди. Где-то там, под рёбрами. Жалость? Да нет, исключено. Он провёл пальцем, откидывая с её лица прядь светлых волос. Крашенных волос.

— Я был ужасен, знаю. Но в этом ты сама виновата: не надо было сопротивляться… Не надо было будить его…

И тут вдруг в замке снова повернулся ключ. Эй улыбнулся, не отрывая взгляда от огромных, почти остекленевших от ужаса глаз. Кивнул в сторону двери:

— Убить его?

— Нет, — с трудом выдохнула она, — нет…

— Ну, как скажешь.

Он подмигнул жертве, отступил и шагнул у неё на глазах в зеркало.

— Я идиот, — раздалось жизнерадостное из коридора. — Представляешь, забыл на кухне повер-банк!

Майя всхлипнула и стала сползать вниз.

— Извини, ты ещё спишь? — Кот заглянул в спальню и не сразу увидел её. — Да ты спи, спи, а я… Май?

Бросился к ней и успел подхватить на руки раньше, чем жена потеряла сознание.

Когда Артём предложил мне поговорить с другой стороной конфликта, первым моим желанием было отказаться. О чём вообще можно разговаривать с насильниками? Я присутствовала при допросе сестрёнки, и того, что я услышала, мне хватило. Вот честно. Было просто отвратительно, что Артём подозревает девочку во лжи. И ужасно, что сестрой мерзавца оказалась приятельница человека, от которого мы с Осенью зависели.

— Артём, зачем? — хмуро спросила я. — Какая цель этого разговора? Извинения с их стороны? Или Витэль женится на Осени, или сатисфакция, или что? Для чего нам встречаться?

— Виталику шестнадцать лет, Лис. Он ещё совсем ребёнок. Вы же пацану всю жизнь поломаете! Ты понимаешь, что такое иметь такую статью?

— Ребёнок?

— Подросток. А подростки все — глупы и жестоки.