Месть лавандовой феи - Ива Лебедева

всего лишь цветочек на полях, всего лишь сухая полынь.

Отказаться от встречи?

Но тем самым она покажет, что не поверила приглашению…

Она выдохнула и постаралась успокоиться. Если написал действительно Кай, то нужно идти. Если письмо поддельное, то лучше показать врагу не подозрения, а доверчивое счастье.

Среди прочего отправитель просил в знак согласия встать у окна.

Джемма не стала торопиться. Она сожгла и конверт, и послание, и даже сухую полынь предала огню, хотя очень хотелось сохранить. Ликию, которая наконец принесла чай с боярышником, Джемма поблагодарила и отослала в карету, заверив, что они отправятся в путь, как только она будет готова, то есть уже скоро.

Чем больше она думала, тем меньше верила, что письмо от Кая. Наверняка это какая-то хитрая мистификация. Интересно, кто ее затеял?

— Что же, господин обманщик, познакомимся. — Она решительно подошла к окну.

В углу дрогнула портьера.

— Я не обманываю, мама.

Она обернулась так резко, что паркетный пол ушел из-под ног, и королева снова едва не упала. Ее поймали сильные руки, удержали. Осторожно, нежно, но очень крепко.

В глазах потемнело, и Джемма не могла разглядеть, кто же это над ней склонился, кто отнес в то же самое кресло, кто быстро и нервно стянул с ее рук перчатки и принялся растирать ладони, то и дело прижимаясь губами к холодным пальцам.

Но ошибиться королева все равно не могла. Этот голос она узнала бы из тысячи даже годы спустя. Как и эту манеру целовать ее руки.

Она даже не попыталась открыть глаза, только еще плотнее сжала мокрые ресницы. Если это сон, создатель, только бы не проснуться!

— Кай… мой хороший… — как в полубреду, веря и не веря, шептала она. — Я сплю?

— Нет, мама. Я здесь наяву. Не плачь, пожалуйста. Ну пожалуйста! Все будет хорошо, я обещаю, мам, слышишь? Я вернулся, и теперь все будет хорошо!

Джемма согнулась и зарылась носом в его макушку. Кай, совсем как в детстве, чуть повернул голову, и Джемма окончательно уверилась, что это он, ее сын. Она затихла, и Кай вместе с ней.

Впервые Джемма была счастлива. Она была готова забыть обо всем на свете, о том, что она в гостевом доме, что она королева, что где-то рядом соглядатаи регента и старшего принца. Но Кай напомнил. Он мягко отстранился и пытливо заглянул ей в глаза.

— Ты должен идти? — догадалась она.

— Я хочу, чтобы ты пошла со мной, — твердо произнес он.

Джемма приоткрыла рот. За Каем она была готова пойти куда угодно, хоть в лачугу в одном из султанатских городов, хоть в юрту северных племен рыболовов, но сейчас она вспомнила свой статус.

Кай появился перед коронацией брата. В совпадение Джемма не поверила. Он собирается забрать то, что ему должно принадлежать по праву?

— Как я могу уйти? — растерялась Джемма.

— Легко. Опрокинуть свечу и устроить пожар — минута. У меня все готово, мам. Никто не усомнится.

— Ты ведь собираешься наказать тех, кто разрушил нашу жизнь?

— Виновные ответят, — кивнул Кай.

— Значит, я буду тебе полезна в столице.

— Нет, мама. В столице ты будешь мне мешать. Я не смогу действовать в полную силу, мне придется постоянно оглядываться на тебя, поэтому сейчас мы вместе уходим. И не спорь. У нас нет времени на препирательства. Можешь считать, что я тиран, не к месту вспомнивший о праве крови.

— Кай, послушай…

— Ничего не буду слушать, мама, у нас очень мало времени. Ты идешь со мной.

— Да подожди же! Я всего лишь хочу сказать, что должна забрать Ликию!

— Твою служанку? — Кай, который неумолимо тянул мать за руку в сторону тайного прохода, остановился. — Боюсь, это невозможно. Она не должна знать…

— Кай, она видела письмо и мою реакцию на него, — решительно покачала головой Джемма. — К тому же эта девушка очень предана мне, я ей верю. И не хочу оставлять здесь одну. Ведь королевские дознаватели не будут церемониться с прислугой.

— Ты всегда была слишком доброй, — пробурчал бывший наследник. — Позови служанку и скажи, что тебе еще больше нездоровится, ты переносишь отъезд на час.

— Хорошо, дорогой, так и сделаем. — Королева ласково коснулась его волос ладонью и на секунду замерла, впитывая это ощущение и глядя на сына во все глаза. Как он изменился… но все равно остался тем же мальчишкой, решительным, порывистым и упрямым.

Сердце снова заныло, но Джемма строго приказала ему биться ровно: Кай жив, и она ему нужна. Значит, никаких болезней!

Через день, уютно устроившись в кресле, Джемма читала разложенные веером газеты. Слуги почему-то подали их вместе с завтраком, хотя обычно пресса ложится на стол в кабинете. Но незнакомая горничная пояснила: «Как у вас в султанате принято, госпожа».

По плану Кая Джемма выдавала себя за мать некоего господина де Алмейда, выходца из султаната, и соответственно, как в султанате заведено, прятала за непроницаемой взгляду вуалью лицо, носила длинное глухое платье, волосы убирала чалмой и с самого утра навешивала на себя столько золота, что его блеск слепил.

Джемма знала, что она гостья в доме госпожи Ильбер-Байан, прозвеневшей на все королевство, но знакома с хозяйкой еще не была.

Ликия снова дернула вуаль. Ее тоже пришлось обрядить по султанатской традиции.

— Не понимаю, госпожа, как они с этим намордником ходят!

— Очень удобно ходят и берегут кожу от иссушающего солнца и злых взглядов.

Не особенно отвлекаясь на Ликию, Джемма с искренним интересом читала некрологи и статьи о своей трагической гибели в огне, а также объявления о трехдневном королевском трауре.

В дверь постучали.

— Да? — отозвалась Джемма, одергивая рукав, чтобы тело было скрыто полностью.

В душе она надеялась снова увидеть сына, но он ненадолго заглядывал до завтрака, лишь сообщил, что уходит по делам и что по любому вопросу можно и нужно беспокоить владелицу дома.

Вошла… фея.

Тот редкий случай, когда сплетники не преувеличили, а даже близко не смогли описать, насколько госпожа Ильбер-Байан сказочно прекрасна. Белая как снег кожа, рисунок голубых вен, стройная, воздушная…

Отличался возраст. Госпожа Ильбер-Байан выглядела моложе, чем Джемма себе представляла.

Спохватившись, что она больше не королева, а мать гостя, Джемма сообразила, что именно она должна первой поклониться и уж точно не сидеть, когда вошла госпожа, чей статус выше ее нового положения.