Арестантка: Дьявол из Подпространства - Нина Вайшен

— Винсент, Вараха попросила меня с тобой расстаться, и только тогда она перестанет смотреть на меня как на дерьмо, — её голос звучал ровно, но я различил в нем боль.

— И… ты выполнишь её просьбу? — растеряв весёлый настрой, спросил я.

— Я хочу предложить тебе два варианта, — сказала Кали, расправляя ремень и складывая его пополам. — Первый… мы сейчас расстаёмся, ты можешь даже нажаловаться отцу.

— А второй? — спросил я, настороженно поглядывая на ремень.

— Второй. Ты сейчас докажешь мне, что способен слушаться, и от сегодняшнего момента до самого захвата Веги-7…

Её голос звучал прохладно, но при этом чарующе. Как её губы сексуально произносили это слово «слушаться». Как притягательно вытягивались в трубочку и растягивались в линию. Внизу живот снова пробуждался жар.

— А что значит слушаться? — аккуратно спросил я.

Кали ударила ремнем по руке. Я инстинктивно отодвинулся от нее. Сердце застучало чаще. В этом коротком испуге было что-то возбуждающее. Вот оно как бывает, если забраться в клетку к львице.

— Значит, что ты будешь делать то, что я говорю. И не будешь делать то, что я говорю не делать, — она внимательно смотрела мне в глаза, будто гипнотизируя. — Практика показала, правда, что слушаться ты совсем не хочешь. Никого. Так что придется, наверное, выбрать первый вариант.

— Ты серьёзно? — спросил я, хотя всей душой ощущал, что да, она очень серьезна.

И Кали ничего не ответила. Пытала меня этим стылым молчанием.

— Да я же слушаю тебя…

— Не помню, чтобы я просила тебя вломиться ко мне в каюту, раздеться и запрыгнуть в мою койку…

— Буду слушать, — прошептал я.

— Хорошо. Тогда ложись на живот, — она щёлкнула ремнем в воздухе.

— А может, ты лучше плетку возьмёшь? — пробубнил я.

— Ты уже пререкаешься? — улыбнулась Кали. — Можешь тогда уйти прямо сейчас, если тебе не нравятся мои игрушки… пожестче.

Она говорила серьезно, даже немного сердито. Я отвёл взгляд, пытаясь думать. Мысли стали вязкими. Что-то в её словах ужасно меня заводило, а что-то уже заранее заставляло обижаться. Кали хочет сделать мне больно? Готов ли я это принять? Но я так не хотел уходить… не хотел уходить от неё. Расставаться. Потерпеть пару ударов ремня, чтобы остаться с ней? Тем более она же не будет бить сильно?

— Ладно…

— Тогда ещё одно условие, мы же проверяем твою способность слушаться… Не говори ничего, пока я не разрешу, — Кали улыбнулась.

Только я собрался открыть рот, чтобы возразить, как накрыла мои губы своей ладонью.

— Одно слово и сразу уходи, — строго сказала Кали.

Я ощутил укол досады, до вместе с тем от её приказного тона внутри всё замерло в предвкушении. Я лег на живот, и Кали медленно стянула с моей спины и ягодиц тонкое одеяло. Стало холодно. Кали отстранилась, собираясь замахиваться ремнём. Я уже предвкушал жгучую боль в ягодицах. Как долго она будет бить? Как же не хочется боли сейчас.

И вместо боли я ощутил поцелуй между лопатками. Сладко промычал, наслаждаясь его теплом. Я ощутил на себе взгляд, полный горячего обожания. Я даже не смотрел на Кали, уткнулся лицом в подушку, но чувствовал, как её властность грозила расплавиться.

Но только повернул голову, увидел суровую Кали. На этот раз на не поддавалась.

— Ты такой привлекательный, — протянула она, касаясь губами моего уха.

Я хотел было ответить Кали, что весь для неё, но едва открыл рот, как по её лицу пробежала тень такого недовольства, что стало зябко изнутри. Мне же нельзя говорить.

— Я не хочу тебя бить, ни плеточкой игрушечной, ни ремнем, — сказала она. — Я хочу тебя целовать, быть твоей, любить тебя… Но для этого нужно, чтобы ты немножко урезонился. Научился дисциплине…

Кали коснулась губами моего плеча. Я весь изнывал от желания сказать ей, что тоже всего этого ужасно хочу. И даже не представляю, как придерживаться дисциплины, так сильна моя страсть…

— Мы сегодня немного потренируемся, — усмехнулась Кали, словно отвечая на мой негласный вопрос. — У тебя уже получается…

Она провела указательным пальцем по моим губам, надавила на нижнюю, и я раскрыл рот, позволяя коснуться языка.

Она застонала в голос.

— Какой же ты, — Кали тут же наклонилась ко мне, и я понял, что она хотела накрыть мои губы своими, но вовремя успела остановиться.

Ей сложно устоять передо мною. Это ощущение было приятно. Кали сложно быть всей такой выдержанной, когда я рядом. Кали казалась мне сейчас такой красивой, такой моей, что я едва не сказал это вслух. Но осекся сам, не желая нарушить эту сладкую идиллию.

Молчать становилось всё тяжелее. Особенно, когда Кали расстегнула рубашку.

— Сними с меня майку, — улыбнулась она, — зубами.

Её глаза игриво сверкнули. А у меня в груди расползлось тепло. Какое приятное задание. Особенно, если учесть, что у Кали под майкой ничего нет. Я осторожно уткнулся ей носом в живот, вдыхая приятный аромат её тела. Потом подцепил зубами край майки над пупком. Приподнял её вверх, оставляя на коже влажный след. В уши сладко влился шумный от удовольствия стон Кали.

Одним рывком я смог задрать майку до ключиц. Обнаженная грудь предстала моему взгляду. Очень красивая. Такая манкая. Так и хотелось вобрать в рот сосок, обвести его языком. Я уже потянулся к нему, обжёг дыханием кожу, но Кали вдруг опустила ладонь мне на шею и потянула вверх.

— Не надо ничего делать без разрешения, — прошептала она, и мне стало обидно.

Я хочу ласкать этот сосок. Хочу! Какого черта!? Наверняка в моих глазах отразилось негодование.

— Сделаешь это без разрешения и можешь уходить, — Кали сказала это очень спокойно, будто могла легко выгнать меня.

А мог ли я уйти? Мог, но очень не хотел. Хотел целовать этот сосок. Превращать этот жёсткий суровый рот в мягкий и податливый. Я замер и ощутил на щеках жар. Я хотел приручить львицу, а кажется, что она приручала меня.

Мне было интересно, какой будет следующий приказ? Кали сняла с себя майку полностью.

— Поцелуй три раза каждую мою ключицу, — сказала Кали мягко, понимая, чего я жду.

Ладно. Я наклонился к ней и осторожно коснулся губами выпирающей косточки, хотя мне очень хотелось взять в ладони грудь и ласкать языком.

Но и на поцелуй ключицы тело Кали ответило лёгким едва заметным трепетом. Моё нетерпение чуть подтаяло, когда она провела пальцами по моему затылку, залезла в волосы. Возбуждение стало горячим, но тягучим, словно разогретый воск.

Когда я поцеловал вторую ключицу в третий раз, заглянул Кали в глаза.