Кровавая любовь - Карина Халле

Внезапно в дверях снова появляется Солон с горящими глазами.

— Джеремайс? Это он похитил тебя?

Мама резко поворачивает голову, чтобы свирепо посмотреть на него и хочет уже подойти, но я хватаю ее за руку, пытаясь удержать ее внимание. Смотрю на Солона и киваю.

— Я пыталась сбежать, и мне это удалось. Смогла удержать тебя на расстоянии. Подняла руки и почувствовала, как эта сила, как электричество, проходит через мои ладони, и ты не смог подойти ближе. Как будто у меня был щит. Вакуумный.

Губы Солона изгибаются в легкой благоговейной улыбке, когда он смотрит на меня.

— Это невероятно.

— Заткнись, — шипит на него мама. — Ничего тут невероятного.

— Это второй раз, когда она смогла использовать силы, чтобы спасти свою жизнь, — раздраженно говорит Солон. — Я считаю, что это невероятно.

— Я не осознавала, что делала, — быстро говорю им, не испытывая такой гордости, как Солон. — Я просто… хотела выжить, и это получилось. Хотя я не зашла так далеко. Я… рана не заживала. Она была смертельной. А потом окно открылось, и он забрался внутрь.

— Вскарабкался что ли? — спрашивает папа.

Я качаю головой.

— Нет. Он буквально влетел внутрь.

— Как он выглядел? — спрашивает Солон и делает шаг ко мне, но я вздрагиваю, и этого хватает, чтобы он остался на месте. Пока я не готова к сокращению дистанции.

— Не знаю, — говорю я. — Он был похож на человека, на мужчину, на нем были черные ботинки и черный плащ. Но лицо… оно менялось. Только глаза в основном оставались прежними, — добавляю я, вспоминая, как они пожелтели. — Но черты его лица постоянно изменялись, как будто каждые несколько секунд у него появлялось другое лицо. Не знаю, почему так.

Солон выглядит мрачным.

— Я знаю. Черная магия обычно применяется за счет другого. Жертвы. Такой как Джеремайс не смог бы жить сотни лет и копить силу, не принося сотни жертв.

— Хочешь сказать, что это были лица его жертв? — в ужасе спрашиваю я.

Солон кивает.

— Может быть, их души заперты внутри него. — Он делает паузу, изучая меня. — Только не говори, что Джеремайс промыл тебе мозги, заставив думать, будто он благородный?

— Ты даже не знаешь, что со мной случилось! — огрызаюсь на него. — Ты пытался убить меня! Если бы не Джеремайс, меня бы здесь не было. Он спас мне жизнь. Отвез меня куда-то и вылечил.

— Как он вылечил тебя, милая? — мягко спрашивает мама.

Я отрываю взгляд от Солона и смотрю на нее.

— Не знаю. Там был круг и огонь. Факелы. Четыре девушки, все они выглядели одинаково. Он сказал, что это его ученики. Они вылезли из-под земли. Я парила в воздухе над кругом и огнем. У него была чаша, такая… серебряная.

— Что было в чаше? — спрашивает отец, выглядя слегка испуганным.

— Кровь, — говорю я. — Но нечеловеческая кровь. Не знаю, чья. Он пел на латыни о яде, крови, телах и эти… твари, эти существа вышли из леса. У них были оленьи черепа и плащи, они тоже пели.

— Древние, — говорит Солон себе под нос. — Лапландские ведьмы.

— Кем бы те ни были, они напугали меня до чертиков. Джеремайс сказал, что они принадлежат Темному.

Оба моих родителя заметно вздрагивают, но Солон остается невозмутимым.

— Как ты сюда вернулась? — спрашивает отец.

Я пожимаю плечами.

— Не знаю. Он сказал, что я исцелилась и что истребители беспокоятся. Думаю, он имел в виду вас. Внезапно я оказалась здесь.

Папа нежно похлопывает меня по плечу.

— Нам многое нужно обсудить, Ленор. Многое. Я хочу подробнее поговорить об этом, обо всем, что ты видела. Но тебе нужно отдохнуть. Такие путешествия вытягивают все силы. И с этой раной…

— Мы хотим, чтобы ты осталась здесь, — говорит мама с мольбой в глазах.

Киваю. Я так и планировала.

— Ладно. Останусь. — Я чувствую, как взгляд Солона прожигает меня, но пока не хочу на него смотреть. — Мам, пап, вы не против оставить нас с Солоном на минутку?

Мама прищуривает глаза.

— Он здесь не останется.

— Хорошо. Но мне все равно нужно с ним поговорить.

Она тяжело вздыхает и обменивается усталым взглядом с моим отцом. Затем они вдвоем направляются к двери, Солон отступает в сторону, отводя глаза от ненависти в их взглядах.

— Не думаю, что тебе следует оставаться наедине с этим монстром, — замечает мама, останавливаясь за дверью. — Это небезопасно.

— Я знаю. Всего лишь на минутку.

— Мы будем в гостиной, — говорит папа, закрывая за собой дверь.

Внезапно моя спальня кажется такой маленькой.

Я смотрю на Солона, не зная, что сказать. С чего начать.

— Прости, — тихо говорит он мне, от страдания морщит лоб, глазами медленно изучает мое лицо. — Мне так жаль, Ленор.

— Я знаю, — говорю ему.

— Почему ты не убежала?

Я хмурюсь.

— Что ты имеешь в виду? Якобы, это моя вина?

— Это не твоя вина, — быстро возражает он. — Но я сказал тебе бежать. Когда понял, что это произойдет, сказал убегать, и знаю, что ты меня услышала. Почему ты не послушалась?

Я качаю головой.

— Нет. Я не пойду по этому пути. Ты пытаешься свалить вину на меня.

— Никто не сваливает вину на тебя! — сердито говорит он. — Очевидно, я сделал это с тобой. И я ненавижу себя больше, чем ты можешь себе представить. Твоя мама приставила лезвие к моему сердцу, и мне хотелось, чтобы она вонзила его. Единственное, что удерживало, — это мысль, что я должен увидеть тебя, узнать, что с тобой все в порядке.

— Ну, вот я здесь. В порядке. — Черт возьми, пожалуйста, не лезь добровольно ни под какие ведьмины клинки. — Я просто… как это случилось? Как могло… я посмотрела в твои глаза, Солон, и ты исчез. Тебя не было.

— Я же говорил тебе! — грубо твердит он, глаза его горят. — Говорил, кто я такой. Ты своими глазами видела, что я способен сотворить с любимыми. Ты знала. И не притворяйся, что это не так.

— Знала! — кричу я. — Просто подумала… подумала, что я…

— Подумала, что ты особенная?

Ого. Такое чувство, будто он только что ударил меня в грудь.

Я проглатываю боль, мой желудок сжимается.

— Да, — слабо отвечаю я. — Так и было. Я думала, что особенная. Ты сам мне это говорил, Солон, я…

— Ты особенная для меня, — говорит он, бросаясь вперед. Я задыхаюсь, когда тот хватает меня за руки, крепко сжимая пальцы, мое сердце бешено колотится в груди. — Ты для меня все. Но я — не зверь.

Я качаю головой, слезы текут по щекам.

— Нет, Солон. Ты зверь. Это часть